— Принимаю твои помыслы и позволяю взирать меня. Я — Врум. Смотри же мой сон, — ответил скат набатом в моей голове. Хотя и звучало это как «Врум-врум-врум».

И все завертелось. Я не менял позы, не шевелился и вообще ничего не делал. Но наш с Врумом эфир сплелся воедино, а затем канал, тянущийся откуда-то издалека, начал сокращаться. Нас выдернуло из сна смотрителя и понесло через сверкающие картины калейдоскопа.

Сюжеты и образы снов проносились мимо нас с космической скоростью. Они вертелись и мелькали, сливаясь в один сплошной поток света. Это длилось годы, хотя скорей всего секунды растягивались вечностью, потому что время и пространство в этом мире существует лишь относительно восприятия смотрящего.

А когда, вечность спустя, окружение наконец замерло, я обернулся и оглядел сон, в котором оказался. Почему-то я не был удивлен. Это даже по своему логично, что я оказался именно здесь, где над кронами деревьев плавают светящиеся медузы, а в небе сияет зеленая луна.

Даже знакомая акула на мгновение показалась на глаза, проплывая среди стволов. Я вышел на край обрыва, где на каменном уступе сидела человеческая фигура в старом плаще, потрепанном, оборванном, много раз латанном. Этот плащ явно многое повидал на своем веку, как и человек, его носивший.

Он сидел, свесив ноги с уступа, и беззаботно смотрел в ночное небо. Китов нигде не было, но ведь не вечно им тут плавать, надо же и им отдыхать иногда.

Я посмотрел на человека сквозь эфирные потоки и понял, что он почти такой же, как и Кастер, да будут сны ему грезами. То есть, незнакомец являлся чьим-то сном, оторванным от физического воплощения и сейчас медленно растворялся в калейдоскопе. Только вот место, где мы оказались, было необычным.

Оно не пыталось забрать себе незнакомца, а скорее наоборот, подпитывало его, чтобы он не растворился. Пусть и видно было, что это лишь оттягивало неизбежный финал.

— Долго же ты добирался, — раздался знакомый голос. — Узнал ответ на главный вопрос?

Я подошел к краю и присел рядом, тоже свесив ноги. Между нами пристроился Врум и мы как-то одновременно положили на него руки, принявшись почесывать.

— Кажется нашел, — кивнул я.

— Так, — хохотнул человек. — И какой итог? Если я говорю тебе, что есть мир, в котором возможно все, надо лишь это найти, а ты не веришь, то кто из нас двоих сумасшедший?

— Оба, — ответил я уверенно.

— И почему?

— А вот это и есть правильный вопрос, — усмехнулся я. — Потому что мы одно и то же.

— Ну наконец-то, — вздохнул незнакомец, кажется, с облегчением. — Значит, ты все же добрался не с пустой головой. Тогда у нас может и получится. Но предупреждаю сразу, по щелчку пальцев ничего не выйдет. Я лишь потерянный сон, не более. Я не смогу вернуть тебе память и дать ответы на все вопросы.

— Знаешь, когда я только прибыл, все считали, что у меня Инсомния. У меня даже не было своего источника.

— Потому мы не могли встретиться раньше. Но теперь ты понял, что никакой Инсомнии на самом деле нет?

— Да. Я просто потерял сон, а теперь нашел.

— Тогда, давай знакомиться.

— Лаэр из Лира, — я протянул незнакомцу руку.

Тот вновь повернулся ко мне. Незнакомец, выглядевший в точности, как Убо, только с более живыми глазами, повидавшими многое. Может быть даже больше, чем его плащ. И татуировка Шики расползлась по его лицу в причудливый узор.

— Лаэр, — пожал он протянутую ладонь. — Тоже из Лира. Наречен Неуязвимым.

* * *

Я стоял, глядя на странного лысого человека с красной повязкой на руке.