Выражение «честная гражданка» вызывает на миг скептическую улыбку у Доры, но только на миг. Потом женщина кивает и смотрит на меня своими темными глазами:
— Хорошо, я отвечу. Если смогу.
— Прежде всего об отношениях между братьями.
— Отношения их никогда не были хорошими. По крайней мере со стороны Филиппа. Марин, в сущности, всегда проявлял великодушие к своему брату. Взял его к себе, содержал, пока тот учился, давал ему свою машину. Но у Филиппа все это вызывало скорее злость, чем благодарность. «Нужно просить двадцать левов, чтобы тебе дали десять… Нужно ему поклониться, чтобы что-нибудь получить… Он — благодетель, я — иждивенец…» Такие разговоры я слышала миллионы раз. И эта зависть, или ревность, или не знаю что еще, была в нем, вероятно, с самого детства. С годами она, может быть, только увеличивалась. Марин был любимцем в семье, «умным» и «способным», а потом и в жизни оказался умным и способным. Известный архитектор, заказы, заграничные командировки и тому подобное. Филипп учился живописи и, вероятно, только потому избрал живопись, чтобы обскакать брата, блеснуть перед ним, но когда он закончил, ему не повезло, и в конце концов он занялся тем, что рисует эмблемы и этикетки, которые приносят ему хоть какие-то деньги.
Дора на миг останавливается, делает последнюю затяжку и тушит сигарету в пепельнице.
— В общем-то я знаю Филиппа лишь с того времени, как он закончил учебу. А спустя несколько месяцев произошла ссора, и Филипп перебрался в сарай.
— Какой еще сарай?
— Есть у них домишко в Симеонове. Раньше там жила их мать, но она умерла, и Филипп переселился туда.
— А как произошла ссора?
— Ссора получилась из-за денег. Но деньги — это лишь окончание всей истории. Как я вам говорила, Филипп не только не испытывал благодарности к брату, но напротив, доброта Марина его постоянно раздражала, и он словно искал случай вывести брата из терпения, чтобы доказать ему, или себе, или другим — не знаю, тут трудно разобраться, — словом, вообще доказать, что Марин не столько добр, сколько рисуется, и что вся его братская любовь — одно лицемерие… Все это, как вы понимаете, мои предположения, и вы можете не обращать на них внимания, но раз уж вы хотите, чтобы я вам рассказала все…
Она на миг остановилась, как будто снова потеряла нить своих рассуждений.
— Продолжайте, рассказывайте так, будто думаете. Нам некуда спешить.
— О том, что я думаю, я вам и рассказала. Мне остается лишь перечислить факты. Филипп брал машину Марина, когда ему вздумается, даже не спрашивая у брата разрешения. Больше того, когда Марин предупредил его, что машина нужна ему для поездки в провинцию, Филипп угнал машину и два дня не возвращал. Именно тогда Марин и подал заявление, но, когда он понял, что это работа Филиппа, он взял заявление обратно. В другой раз Филипп продал фотоаппарат Марина. В третий раз вытащил деньги из письменного стола. Но венцом всего дела стали доллары.
— Доллары?
— Ну да, эти самые деньги.
— Я не понял, что речь шла о долларах.
— В них-то все и дело. Марин должен был лететь за границу и с присущей ему аккуратностью еще с вечера положил в карман пиджака валюту с разрешением на провоз, паспорт, билеты на самолет. Утром Филипп встал раньше брата и со свойственным ему бесстыдством вытащил тайком половину суммы, лежавшей в пиджаке. Марин не мог этого заметить. И никто, конечно, не имел и понятия обо всей этой истории. И вот Филипп торжественно заявляется в «Берлин» — тогда компания проводила время в «Берлине» — и предлагает нам прогуляться в «Кореком»1, где и одаривает всех нас на краденые доллары. |