«Держится вполне уверенно,— отметил про себя Жухлицкий.— Видимо, некая сила за ним все же стоит».

– Господа! — чеканил между тем Ганскау.— Прежде всего, наше Временное правительство, представляющее партию социалистов–революционеров, является противником реставрации монархии в любой ее форме. Наша цель — полнейшее отделение Сибири от Европейской России и создание демократической республики на основе частного предпринимательства.

Простоватое выражение постепенно сошло с лица Ризера — он слушал уже с явной заинтересованностью, хотя и не без некоторого сомнения.

– Господа, мы с вами деловые люди, поэтому будем говорить прямо. Обстановка, сложившаяся в последние месяцы в Сибири и на Дальнем Востоке, дьявольски сложна и серьезна. Как вы знаете, мятеж чехословацкого корпуса в мае привел к упразднению Советов в Челябинске, Новониколаевске, Мариинске, Омске и ряде других мест, где восстановлены прежние учреждения местной власти. В июне чехословаки взяли Красноярск, Ачинск, а ныне успешно продвигаются к Иркутску. Если Иркутск падет, в чем я нисколько не сомневаюсь, большевики, вероятно, постараются задержать их в районе байкальских туннелей, но это им вряд ли удастся. Судьба Верхнеудинска и Читы предрешена. Добавлю, что в конце июня восстали и те чехословацкие части, которые были во Владивостоке. Находящиеся там военные корабли и десантные части японцев и англичан поддержали их. Местный Совет низложен. Пребывавшее до того в Харбине наше Временное правительство тотчас выехало во Владивосток.

Советы в Сибири накануне падения.

Тут капитан отпил шампанского, закурил и строго оглядел своих собеседников. В интересах того важного и довольно–таки щекотливого дела, с которым он был послан к сибирским миллионщикам, Ганскау вовсе не собирался вселять в них безмятежную уверенность в завтрашнем дне.

– Да, господа, Советы в Сибири накануне падения, но… только внешне, господа, только внешне! Становая жила их далеко не перебита. Обольщаться не следует ни в коем случае. Самоуспокоенность сейчас вредна, более того — гибельна! Чехословаки — фактор сугубо временный, это люди на колесах: сегодня они здесь, а завтра сядут в свои теплушки и — поминай как звали. Большевики же, господа, отсидевшись по лесам, с еще большим ожесточением вернутся дорезать тех, кого не успели пустить в расход раньше!

Трудно сказать, произвели слова капитана желаемый эффект или нет,— Ризер, сложив на животе толстенькие ручки, благодушно кивал время от времени, словно ему сообщали нечто очень приятное, а Аркадий же Борисович слушал хоть и весьма внимательно, но как бы только из вежливости.

– Большевиков, господа, голыми руками не возьмешь,— жестко заявил Ганскау.— Они сильны, дерутся фанатично, надо отдать им должное, и число их сторонников уменьшается отнюдь не катастрофически. Вот вам факты!

Капитан встал и, твердо вышагивая по кабинету, бросал короткие энергичные фразы, словно докладывал на военном совете:

– Декабрь семнадцатого года. Иркутск — восстание юнкеров. Подавлено… Забайкалье — атаман Семенов берет Борзю и Оловянную, но в марте Лазо разбивает его под Даурией и вынуждает отступить в Маньчжурию…

Январь–февраль восемнадцатого года. Красноярский уезд, Камень, Ишим, Тобольск, Омск — всюду вооруженные выступления. Безжалостно подавлены… Март. Амурская область, Благовещенск — на борьбу с Советами поднялся атаман Гамов. Разбит и ушел в Сахалян, на китайский берег Амура… Апрель. Опять Забайкалье — атаман Семенов вторично берет Оловянную и движется на Читу.

Снова разбит и снова бежит в Маньчжурию… Май. Приморье, станции Пограничная и Гродеково — в борьбу вступают отряды полковника Орлова и главы уссурийского казачества атамана Калмыкова.