– А сейчас восемь двадцать. Как же ты собиралась успеть?

– У нас первые два урока ОБЖ.

– Это что за предмет?

Миранда захихикала:

– Охрана беременных женщин.

– Что?

– Шучу, учим хренотень всякую, ну отстой! А преподает урод! Сережка, вечно пьяный. Он с утра никакой, бормочет, воду глотает, морда красная, глазки – щелочки. Да оно и понятно, жена от Сережки сбежала, все из дому уперла, он голый остался, вот и квасит по полной. На его уроки и ходить не надо. Вот, слушай, какой класс!

Из динамика понесся высокий бесполый голос, звонким речитативом выкрикивающий: «Вокруг одни враги, торчат вокруг свиные рожи, на кого они похожи, это же они, твои враги. Бей, не жалей, а‑а‑а, бей, не хреней…»

– Суперски, – с восторгом повторила Миранда и вытянула ноги.

Я невольно бросил взгляд на ее джинсы и не удержался от замечания:

– Твои брючки слегка грязноваты. Надо бы постирать, а то в школе замечание сделают.

Миранда распахнула огромные карие глаза, секунду молча смотрела на меня, потом расхохоталась:

– Ваня, в нашей школе всем насрать на одежду. Между прочим, штаны новые, мне их Настька в день своего отъезда купила.

– Когда же ты их так испачкать успела?

– Ничегошеньки ты не понимаешь! Это мода такая.

– На грязь?

– Ну да, их специально мажут и рвут, еще до продажи.

Оставшийся путь до школы мы проделали молча, под аккомпанемент несущейся из магнитолы какофонии.

Я высадил Миранду. Тоненькая фигурка побрела через заваленный снегом двор. Девочка выглядела комично. Ярко‑белые кроссовки, грязные, слегка порванные штаны, дубленочка, сшитая из разноцветных кусочков, и красная лаковая дамская сумочка на длинном ремне.

Вздохнув, я поехал к Райковой. Честно говоря, давно не имел дела с подростками. Они теперь совсем другие, чем были мы в их возрасте. Во всяком случае, мне в двенадцать лет, окажись я в чужой машине, и в голову бы не пришло перенастраивать радио и обращаться к взрослому мужчине – «Ваня», без отчества.

Марину Райкову я встретил около входа в квартиру. Женщина, чертыхаясь, вертела ключом в замке.

– Не работает? – решил я начать знакомство.

Райкова отбросила со лба белокурую прядку.

– Ума не приложу, что случилось! Вчера нормально поворачивался, а сегодня даже в скважину не влезает.

– Разрешите посмотреть?

– Пожалуйста, – ответила Марина и протянула мне связку.

Я нагнулся и осмотрел отверстие.

– Вы, очевидно, просто взяли не те ключи, они не от этого замка.

– Вот черт, – подскочила Марина, – ну спасибо вам, опять перепутала.

С этими словами Райкова исчезла в квартире, я подождал, пока она появится снова, запрет дверь, и сказал:

– У вас много разных ключей?

Райкова шагнула в кабину лифта.

– Подруга свои оставила, надо бы выбросить, да все забываю.

– Зачем же выкидывать ключи, которые принадлежат друзьям?

– Давно уж раздружились, – вздохнула Марина.

– Это вы об Алене Шергиной говорите?

Моя спутница сделала шаг назад и прижалась спиной к стенке лифта.

– Вы знаете Алену?

– Знал.

– Почему говорите в прошедшем времени?

– Она умерла, утонула в реке.

– Не может быть, – твердо заявила Марина, – вы что‑то путаете.

– Нет, Алена погибла.

– Я с ней разговаривала на Рождество, она была живехонька‑здоровехонька.

– Ну и что? Шергина утонула позавчера ночью.

– Где? В феврале? В речке? Кто вы такой? Что вам надо? – на едином дыхании выпалила Райкова.

Я вытащил удостоверение детектива и дал Марине.