Забродов тем временем проверил кухню. Там никого не было. Тогда он, быстро метнувшись по коридору, вылетел из-за угла и наставил пистолет на дверной проем в спальню, чтобы его не задела шальная пуля. Там, на двуспальной кровати, укутавшись одеялом, лежал Габиб вместе с какой-то девкой.

— Извини, что прервал на самом интересном. Теперь аккуратно подними руки, без резких движений отбрось одеяло и встань.

«Придется извиниться потом перед Габибом, — виновато подумал Забродов. — Все-таки нехорошо это, портить такое ответственное и интересное мероприятие. Третий в таких делах всегда лишний. А я тут ворвался».

Габиб послушно поднялся с кровати, отпустив одеяло, и предстал перед Забродовым в костюме Адама. Девушка затравленно смотрела на Иллариона, не понимая, что ей делать, то ли закатить истерику, то ли лежать смирно и ждать, пока все образуется.

— Оденься и выходи из комнаты. Ты арестован, — важно сказал Илларион и обратился к девушке. — Он серьезный преступник, мадемуазель.

Девушка начала плакать от страха. Илларион поморщился, уж если он что-то не любил, так это женские слезы. Забродов терялся и не знал, как ему быть. С одной стороны, ему становилось неловко, но с другой стороны, он испытывал раздражение.

Угрюмый Габиб натянул джинсы и надел майку, подняв руки, вышел из комнаты. Забродов показал глазами на туалет и ванную. Габиб помотал головой.

— Пошевеливайся, урод! — прикрикнул Забродов на Габиба и втолкнул его в зал к остальным азербайджанским главарям. — Это у вас что, кружок по интересам?

— Интересы у них специфические, — ухмыльнулся Сорокин. — Незарегистрированное оружие, я в этом стопроцентно уверен, и еще травка. Уголовное дело можно считать возбужденным.

— У тебя будут серьезные проблемы, придурок, — процедил среднего роста азербайджанец, блеснув золотой коронкой.

— Не будь кретином, — посоветовал Забродов. — У тебя они уже появились. А если ты этого не понял, то я могу тебе объяснить.

И он угрожающе поднял пистолет, как будто прицеливался. Сорокин смотрел на Забродов