Со стороны заведующего кафедрой беспредметных изысканий послышалось мелодичное «дзинь».

– А это напоминает звук пилы, – продолжал Чудакулли. – Есть здесь хоть один человек, который не прячет то или иное орудие человеческого труда? Ага, понятно. Тогда будьте так добры, объясните мне, на кой черт вам понадобились все эти штуковины?

– Ха, тебе очень повезло, что ты не встречался этим, – пробормотал себе под нос декан, упорно избегая взгляда аркканцлера. – Раньше, бывало, только повернись спиной… Сразу слышался топот этих чертовых ножек и…

Чудакулли тираду декана проигнорировал, положив руку на костлявое плечо Ринсвинда, он повел волшебника в сторону Главного зала.

– Ну что ж, Ринсвинд, – миролюбиво промолвил Чудакулли, – мне тут сообщили, что в волшебстве ты не силен.

– Это чистая правда.

– И ты, мол, провалил все экзамены…

– Боюсь, и это правда, провалил все до одного.

– И тем не менее все называют тебя Ринсвиндом-волшебником.

Ринсвинд опустил глаза.

– Ну, я вроде как работал здесь, этим, заместителем библиотекаря…

– Человекообразным номер два, – подсказал декан.

– …Делал всякую работенку, был на подхвате, туда-сюда…

– Кто-нибудь заметил, как здорово я пошутил? Человекообразное номер два… По-моему, довольно остроумно.

– Но фактически ты не имел права называть себя волшебником? – гнул свое Чудакулли.

– С формальной точки зрения, пожалуй что, не имел.

– Ага… Тут-то и кроется проблема.

– Но у меня есть шляпа, и на ней написано «Валшебник», – с надеждой в голосе произнес Ринсвинд.

– Боюсь, это не поможет. Гм-м… Налицо не большое осложнение. Дай-ка подумать… На сколько ты можешь задержать дыхание?

– Не знаю… Наверное, на пару минут. А это имеет какое-то значение?

– Думаю, да – в контексте перспективы провисеть вверх ногами на опоре Бронзового моста два прилива подряд, после чего быть обезглавленным. К сожалению, именно таково уставное наказание для человека, который пытается выдать себя за волшебника. Поверь, я крайне огорчен. Однако Закон есть Закон.

– О нет!

– Извини. Но тут уж нам не выкрутиться. Иначе повсюду шастали бы всякие типчики в остроконечных шляпах, не имея на эти самые шляпы никакого права. Увы, я ничего не могу сделать. У меня связаны руки. В магическом Законе сказано, что волшебником можно стать, либо закончив, как положено, Университет, либо совершив великое деяние во славу волшебного дела, но в твоем случае, боюсь…

– А нельзя ли просто отослать меня обратно на остров? Мне там так нравилось. Там было скучно!

Чудакулли печально покачал головой.

– К сожалению, нельзя. Преступление совершалось на протяжении многих лет. И поскольку ты не сдал ни одного экзамена и не совершил, – тут Чудакулли слегка приподнял брови, – повторюсь, не совершил никакого великого деяния во славу волшебного дела, я, как это ни печально, вынужден приказать слугобразам взять веревку и…

– Э-э… Насколько помнится, я вроде бы пару раз спас мир. Это как-то свидетельствует в мою пользу?

– А кто-нибудь из Университета был тому свидетелем?

– Нет, пожалуй что, нет.

Чудакулли опять покачал головой.

– В таком случае это не считается. Очень печально, потому что, если бы ты совершил великое деяние во славу волшебного дела, я бы с радостью оставил тебе твою шляпу – а заодно, разумеется, и то, на чем ее обычно носят.

Вид у Ринсвинда стал совсем удрученный, вздохнув, Чудакулли решил предпринять последнюю попытку.

– Так что, – начал он, – поскольку ты, по-видимому, так и не сдал экзамены, а также НЕ СОВЕРШИЛ НИКАКОГО ВЕЛИКОГО ДЕЯНИЯ ВО СЛАВУ ВОЛШЕБНОГО ДЕЛА, я вынужден…

– Но… Но я же могу попробовать совершить великое деяние, правда? – вопросил Ринсвинд, тоном человека, убежденного, что на самом деле свет в конце тоннеля – это прожектор приближающегося на всех парах паровоза.