|
Были и еще кое-какие обстоятельства, подвигнувшие начальство на операцию… В самом деле, если кто-то бросил хорошую вещь и она валяется бесхозной, то почему бы ее не поднять, не взять и не поделить? Желающих принять участие в этом хватало и в Штатах, и в Европе. И уж в любом случае назвать ограниченный миротворческий контингент НАТО захватчиками язык не поворачивался. – Что ж, оно и лучше, если мы приходим сюда как друзья, – сверкнул зубами Риккардо. – Значит, воевать не придется. А то мне, честно говоря, неуютно становится, даже когда на стрельбище стреляют… Парень явно не был создан для армии, а уже тем более – для воюющей армии. Он терпеть не мог дисциплину, как, впрочем, и работу вообще. Завербовался в солдаты Риккардо по очень простой причине – ему сделали предложение, от которого сложно отказаться. Дело в том, что ординарец Джекоба, как и большинство его товарищей по мексиканскому кварталу Нью-Мексико, из всех преподававшихся в школе наук лучше всего усвоил высокое искусство торговли марихуаной, которую в обилии привозили контрабандисты из-за недалекой мексиканской границы. Разумеется, в конце концов попался. Вот ему копы и предложили: либо надевай погоны, либо иди в тюрьму. Он выбрал погоны. Таких, как Риккардо, в корпусе было до фига и больше. Но где взять других? Несмотря на очередное повышение платы и на вновь увеличенные льготы отслужившим солдатам, на чудовищные деньги, отданные правительством Голливуду для выпечки фильмов, пропагандирующих армию, нормальные законопослушные американцы все меньше и меньше желали служить. Никто не хотел втягиваться в армейскую муштру. К тому же молодые ребята, даже из отфильтрованных и загримированных, как топ-модель, телевизионных сообщений из горячих точек, поняли – в армии иногда убивают. Уговоры пропагандистов, с цифрами в руках доказывающих, что в большом городе вероятность погибнуть под машиной или от пули обдолбанного героином психа куда больше, нежели сложить кости в армии, как-то не слишком действовали. Еще хуже дело обстояло с союзничками. Они вообще уклонялись, как могли. (Правда, на этот раз дело обстояло получше – все-таки Петербург, а не Ташкент или Тегеран, но тем не менее.) Горячие точки все множились и множились, солдат требовалось все больше и больше. Вот и приходилось набирать в армию черт знает кого. Как пошутил один коллега Джекоба, Америка вернулась к тому, с чего начинала. Дело в том, что до Гражданской войны армейская служба была в Штатах абсолютно непрестижна. Солдат по социальному статусу находился чуть выше бродяги. К ним в народе относились как к придуркам и дармоедам . А потому в армии служили только те, кого в другие места не брали. Похоже, дело в последние годы шло именно к этому. Впрочем, латинос был вполне нормальным парнем, без уголовных примочек. Ему, можно сказать, повезло. Парень попался достаточно быстро и не успел превратиться в законченного бандита, которого проще пристрелить, нежели заставить заниматься нормальной работой, который в любом случае закончит пулей в черепе. А так, глядишь, отслужит положенный по контракту срок – и займется чем-нибудь более общественно полезным, нежели торговля травкой. Риккардо снова подал голос, долго молчать он просто-напросто не умел: – Сэр газетчик, а еще ребята говорят, что вы сами русский… Это правда? Джекоб усмехнулся. Вот она, армия – все-то про тебя всё знают. А ведь у его гражданских знакомых и коллег и мысли такой не возникало. Удивлялись обычно другому – с чего бы это добропорядочный бостонский еврей, окончивший Гарвард, мотается из одной горячей точки в другую? Нет, Джекоб не скрывал своего происхождения. Просто не любил о нем упоминать. Он полагал – раз ты живешь в Америке, то надо быть американцем… – Да как тебе сказать, Риккардо? – ответил он. – Можно сказать, что русский. В какой-то мере. Я даже родился именно в этом городе. |
