Мужчины обменялись осторожными взглядами, потом худой неохотно проговорил:

— Кинуэ, торговец маслом, с несколькими слугами и друзьями.

Хирата знал, что этот человек владеет большим магазином в Нихонбаси.

— Кто еще?

— Компания из клана Мори с телохранителями, — промолвил смуглый.

Эта информация заинтересовала Хирату: Мори, были могущественными бандитами, имевшими плохую репутацию.

— И Монзаэмон Нитта, министр финансов, с вассалами, — добавил худой стражник.

Хирата нахмурился, встревоженный, что в исчезновении Глицинии и убийстве правителя Мицуёси могут быть замешаны высокие чиновники из бакуфу.

— Как все эти люди передвигались?

— Кинуэ и его спутники пришли и ушли пешком к речным паромам, — пояснил смуглый стражник. — Отряд Мори ускакал по дамбе верхом.

Поскольку закон разрешал передвигаться верхом только самураям, торговец ушел пешком. Мори же были рёнинами — самураями, у которых нет хозяина, — поэтому могли ездить на лошадях. Хирате показалось маловероятным, что госпожа Глициния могла быть с кем-то из них. Женщины не ездили верхом, и если Глициния осмелилась на это прошлой ночью, то рисковала быть замеченной патрулировавшими солдатами. Женщина, идущая пешком в группе мужчин, выглядела бы не менее подозрительно. Однако отчаявшаяся беглая проститутка могла рискнуть, найдя готовых помочь сообщников.

— Вассалы министра финансов тоже были верхом, — сказал худой стражник. — Но его самого за воротами квартала ожидал паланкин.

Волнение охватило Хирату. Паланкин делал Нитту более вероятным фигурантом, чем других. Каким бы образом Глициния ни выбралась за ворота, паланкин мог безопасно и незаметно доставить ее к месту, известному министру финансов. Хирата поблагодарил стражников и побрел сквозь снежную круговерть искать Сано.

Двадцать остальных гостей вчерашней вечеринки в «Оварии» были высокопоставленными членами бакуфу и их вассалами. В ходе продолжительного обыска в Ёсиваре Сано и его детективы установили шестерых мужчин, а также проституток, развлекавших их в агэя, и выяснили, что они не разлучались во время совершения преступления. Было очевидно, что никто из этих людей не покидал вечеринку, дабы пробраться наверх, и не имел причин убивать наследника сёгуна. Еще первых гостей Сано обнаружил в чайном домике «Цутая».

«Цутая» занимал нижний этаж здания у задней стены квартала. На цилиндрическом фонаре у входа красовались иероглифы, обозначающие его название; в щелях закрытых ставен мерцал свет. Сано стряхнул с себя снег и вошел. В изысканно обставленной комнате, в нише, стояла фарфоровая ваза с голыми ветками, служанка подавала напитки пятерым мужчинам. От угольных жаровен исходило тепло, но когда присутствующие обернулись и посмотрели на Сано, воздух, казалось, заледенел от их враждебности.

Мужчина, сидевший перед нишей, заговорил:

— Приветствую вас, сёсакан-сама.

Сано опустился на колени и поклонился.

— Приветствую вас, досточтимый главный старейшина Макино.

Главный старейшина был одним из пяти сановников, явившихся советниками Токугавы по вопросам государственной политики и составлявших высший эшелон бакуфу. У него было иссохшее тело, кости черепа проступали под туго натянутой кожей лица; черное кимоно подчеркиваю смертельную бледность. Его вассалы, а по совместительству телохранители и секретари, сидели вокруг.

— Полагаю, вы пришли допросить меня в связи с убийством правителя Мицуёси, — произнес Макино.

— Если вы позволите, — осторожно отозвался Сано, поскольку Макино был его недоброжелателем.