|
Как жаль, что вскоре им придется расстаться! День выдался сырым и туманным, повсюду ощущалась затхлая вонь Темзы. Кавалькада двигалась по улице в окружении повозок, везущих провизию во дворец. Ричард то и дело покрикивал на возниц, оттесняющих всадников к обочине. Когда же один из возниц не пожелал подчиниться, да еще разразился градом непристойностей, Ричард спешился, вскочил на повозку, схватил возницу за горло и встряхнул, как собака крысу. Все вокруг разразились криками, но Энн так и не поняла, что выражают эти крики — недовольство или одобрение. Симпкин перехватил растерянный взгляд девушки и дал ей знак молчать. Энн подчинилась, с грустью думая о том, что никто из крестьян или торговцев Лестера или Нортгемптона не посмел бы перечить ее отцу.
Грубиян возница обмяк на козлах, а Ричард вернулся к своим спутникам и повел кавалькаду к дворцу. Энн дрожала от возбуждения и страха. Внезапно им пришлось остановиться: одна из повозок, груженная капустой и салатом, маслом и ведрами с молоком, у самых ворот потеряла колесо и опасно накренилась, перегородив всю улицу. Отовсюду послышались раздраженные голоса. Энн растерянно переглянулась с Ричардом. — Может быть, здесь есть другие ворота? — нерешительно спросила она. Ричард спешился, подошел к повозке и выяснил, что понадобится не меньше часа, чтобы закрепить колесо на оси. И все это время его подопечной придется провести в толпе простолюдинов! Внезапно за его спиной послышался крик, Ричард оглянулся и увидел, что маленький отряд вооруженных мужчин пробивает путь к воротам. Во главе отряда ехал молодой щеголь в черном бархатном камзоле и белой шелковой рубашке под ним, тугих черных чулках и расшитом плаще. Из-под его широкополой шляпы, лихо надетой набекрень и украшенной золотистыми перьями, ниспадали завитые светлые локоны. Заметив Энн, щеголь остановил коня и поклонился в седле. — Добрый день, мистрис. Вижу, вы едете во дворец. Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Энн тревожно переглянулась с Ричардом, но тот только пожал плечами. — Позвольте представиться. — Щеголь спешился и подошел к Энн. — Я Джон Хильярд, приближенный его величества. Кажется, прежде мы не встречались. — Я только что приехала в Лондон, — смущенно объяснила Энн, — по приказу ее величества королевы. Я Энн Джарвис из Нортгемптоншира, а это мои слуги и моя горничная. Мы как раз думали, как пробраться к воротам… Взгляд надменного щеголя уперся в Ричарда Олларда, который по сравнению с ним выглядел простолюдином. Неожиданно для себя Энн выпалила: — Это Дикон Олсоп, давний слуга моего отца. Он сопровождал меня в пути и оказал мне немало неоценимых услуг. Потом он вернется к моему отцу. Ричард удивленно раскрыл глаза и покраснел, Мэри Скроггинс еле слышно ахнула, но никто не посмел возразить. Джон Хильярд отдал краткий приказ своим спутникам, те спешились и бесцеремонно разогнали толпу, орудуя хлыстами. Сломанную повозку оттащили в сторону, расчищая дорогу. Наконец кавалькада двинулась к воротам, причем Ричард держался позади, как и подобало слуге. Энн старалась не смотреть на него и не слушала нового знакомого, который вслух восхищался ее гладкими щеками, темными ресницами и блестящими золотыми локонами. Во дворе, как по волшебству, появились конюхи и слуги, и Хильярд надменно велел им позаботиться о лошадях и багаже мистрис Джарвис, а ее спутников устроить в конюшне. Он сам помог Энн спешиться и повел ее во дворец. Энн даже не порывалась протестовать, сообразив, что мистер Джон Хильярд привык к безмолвному повиновению. Она шла по бесчисленным коридорам, освещенным пылающими факелами, Мэри плелась следом. Коридоры разбегались во все стороны, в них выходили двери множества комнат, навстречу попадались облаченные в черное чиновники и священники. У каждой двери стояли стражники, вооруженные длинными копьями и щитами с гербом Тюдоров. |
