— Доброй ночи, Доррин.

Петра застегивает куртку, поворачивается и уходит.

Доррин принимается подметать кузницу, размышляя над услышанным. «Кто-то кует мир»...

Ну надо же выдумать такую нелепицу!

LII

— И как нам теперь улаживать дела со Спидларом?

— Отменить дополнительные пошлины, — звучит из середины зала чье-то предложение.

— Чья идея? — спрашивает Джеслек, обернувшись на голос.

Никто не отзывается.

— Если ты не дашь обогащаться спидларцам или Черным, наживаться станут хаморианцы или норландцы, — говорит толстый, лысый мужчина, сидящий в первом ряду. — А не они, так сутианцы. Торговля, она как вода: поток должен куда-то течь.

— Но почему бы ему не течь к нам? — вопрошает Джеслек.

— К нам... Это легче сказать, чем сделать.

— Может, сделаем пошлины на товары с Отшельничьего еще выше? — высказывается другой Белый маг.

— Куда еще? Они и так уже увеличены на сто процентов.

— Ну и что? Это же пряности, вина и предметы роскоши. Многие ли в Кандаре могут позволить себе носить их шерсть? Пусть люди раскошеливаются, а выиграет от этого не Нолдра или Хамор, а наше казначейство.

— А не пустить ли собранные пошлины на постройку еще большего флота?

— Пустить-то можно, но зачем нам столько судов? — подает голос Керрил.

— Чтобы прервать морскую торговлю с Отшельничьим, зачем же еще? — фыркает Джеслек.

— Триста лет назад это могло бы сработать, но после Креслина у нас не осталось ни судов, ни денег. Теперь от такой политики толку мало. Сейчас мы добились лишь того, что Отшельничий покупает наше — заметьте, наше! — зерно не напрямую у нас, а у норландцев. Они приобретают хлеб в Хайдоларе и кораблями переправляют на Отшельничий, а в обмен получают товары, производимые на острове. Конечно, островитянам зерно обходится дороже, чем раньше, но мы несем еще большие убытки, чем они.

— Насколько я понимаю, — вступает в разговор Ания, — по мнению Джеслека, нам жизненно необходимо лишить Отшельничий возможности вести морскую торговлю.

— В теории все это звучит прекрасно, — хмыкает лысый маг, — однако никому из наших предшественников ничего подобного сделать не удавалось. Неужто, Джеслек, ты и вправду думаешь, будто прежние Советы одобряли растущую мощь Отшельничьего? Может быть, они специально теряли десятки судов и тысячи солдат?

— Конечно, нет, — Джеслек хмурится, но тут же на его лице снова появляется улыбка. — Но пойми, сейчас Черные не могли бы использовать ветра, даже будь у них новый Креслин. А значит, нам нужно лишь посадить на суда больше магов.

— Сколько?

— Не так уж много, а это позволит установить надежную блокаду Отшельничьего. Норландцы не захотят терять суда. Торговля с островом того не стоит, — говорит Джеслек с самодовольным видом человека, нашедшего верное решение.

— Может и так, — пожимает плечами другой маг. — Представь Совету детальный план.

Совет переходит к обсуждению следующего вопроса, а Джеслек все еще улыбается.

Улыбается и Ания.

LIII

— Ну что ж... Попроси его...

Молот бьет по искривленным концам сломанной тележной скобы, и Доррин не столько слышит, сколько улавливает тревожный шепот. Машинально отметив, что металл остыл, он снова отправляет деталь в огонь, а когда она раскаляется, поднимает глаза и видит в дверях кузницы Петру.

— Джеррол умирает, — слышится другой женский голос, более глубокий и хрипловатый.

— Доррин — кузнец, — резким тоном заявляет Яррл.

— Но он и целитель.