А тут еще одна головная боль нарисовалась — полк Батурина, «опытный». Государь-то его после «потешного боя» не разогнал, хотя некоторые генералы об этом только и мечтали, а передал под мою «научную опеку» при Канцелярии. Дескать, будет тебе, Смирнов, живая учебная сила, где и тактику новую обкатаешь, и оружие опробуешь. Идея-то хорошая, кто б спорил. Да только вот полковник Батурин, Афанасий Кузьмич, хотя и малость зауважал мои «хитрости», все равно ходил букой и на меня, вчерашнего поручика, а ныне капитана, зыркал с откровенной неприязнью.

Но главная беда была даже не в этом. А в том, что этот полк, несмотря на все обещания, так ни черта и не получил в достаточном количестве: ни моих улучшенных фузей, ни гранат, ни даже лопат саперных по-человечески (охтинские вещи так и остались охтинскими). Интенданты, гады, видать, с теми генералами, что на меня зуб точили, заодно были, — палки в колеса ставили как могли. То «на складах шаром покати», то «лошадей для подвоза нет как нет». И мои ребята, которых я уже начал было муштровать по-новому, премудростям окопной войны учить, опять с голыми руками остались. А без поточного производства, без отлаженного снабжения все мои тактические выкрутасы так и оставались пустым звуком, годным разве что для «потешных боев», а не для настоящей войны (все время обращаться к Брюсу по таким мелочам — совесть не позволяла, но ничего, проучу гадов). Придется и в эту интендантскую клоаку свой нос совать, порядок там наводить. Ох, чует мое сердце, нелегкая это будет прогулка… задачка та еще предстоит…

Вся эта канитель с «опытным» полком Батурина да саботаж этих интендантов-кровопийц окончательно меня убедили, что без системы все мои эти инженерные «штучки» — пшик. Можно, конечно, придумать расчудесную фузею, только если ее будут лепить криворукие умельцы из паршивого железа, толку от нее будет ноль без палочки. Так что пора было засучивать рукава и начинать строить ту самую систему, о которой я столько уши Государю прожужжал.

Первое, что сразу било в глаза, — это жуткая нехватка самых что ни на есть элементарных технических знаний. Да, были на Руси свои Кулибины, мастера от Бога, что из ничего конфетку могли сделать. Но таких — раз-два и обчелся. А для поточного производства, для армии, нужны были сотни, тысячи толковых ребят, которые бы соображали, что к чему. И нужны были свежие, европейские знания.

Вот я и засел за книжки. Благо, Брюс, мужик просвещенный, библиотеку имел знатную, да и через него можно было из-за бугра всякие редкости выписать (а где и умыкнуть). Мои грамотеи-писари в поте лица корпели над переводами. Я отобрал самые, на мой взгляд, путевые европейские труды по металлам, крепостям, стрельбе да пушкарскому делу. Книжки Кеплера, Галилея, Гука, Лейбница — всё, что могло хоть как-то прояснить законы физики и механики. Без них-то современное оружие — затея пустая, как есть. Конечно, многое в этих трудах для меня было наивно до смешного. Но были там и здравые мысли, а главное — сам подход, системный, научный, которого тут днем с огнем не сыщешь (а если честно, то я наконец пытался «узаконить» свои знания). Мы не просто тупо переводили, мы их прикидывали к нашим российским реалиям, пытались приспособить эту заморскую премудрость под наш аршин.

Одновременно я взялся за то, что считал альфой и омегой любого нормального производства, — за стандартизацию и унификацию. Хватит уже этой халтуры, когда каждая деталька точится «на глазок» и потом допиливается по месту напильником! Я заперся в своей чертежной и несколько дней, почти без сна и еды, как проклятый, корпел над созданием единой системы чертежей для всего, что на Охте делали, да и на других заводах должны были клепать.