– На самом деле, он ценит то, как за него волнуются… Просто… Ну, ты уже успела понять, насколько Брен у нас проблемный. Не переживай, ты все правильно сделала.

Я позволила себя обнять и уткнулась Солнышку в грудь.

– Ничего подобного, вы поступили неправильно, молодые люди, – услышала я вдруг голос дяди Френсиса.

Замечательно. Сейчас и от него еще получим. Как будто мало было разносов.

– Ты должен был оставить девочку в поместье, Арджун. Она совершенно беззащитна, твое дело сделать все ради ее безопасности, а не втягивать в авантюры, – спокойно и сдержанно произнес дядя Френсис.

Он повышать голос не стал и, кажется, даже не злился особо.

– Джейн, ты балласт в опасной ситуации. И еще долго будешь им оставаться. Помни об этом и не рвись в бой. Из-за тебя придется рисковать другие.

Тут же стало стыдно и я потупилась. Уж не знаю, почему, но тихая речь дяди Френсиса подействовала на меня куда сильней, чем возмущенные крики папы.

– Я…

Мужчина махнул рукой и улыбнулся. Тут же на его лице стали заметнее лучики морщин в уголках глаз. Казалось, Френсису Фелтону в жизни приходилось много улыбаться.

– Не оправдывайся. Для твоего возраста порывистость в порядке вещей. Надеюсь, ты достаточно умна, чтобы держать ее в узде.

С дядей Френсисом хотелось согласиться. Уж не знаю почему, но его слова быстро доходили и не вызывали отторжения. Только стыд за то, что заставила других волноваться за себя.

– Я… постараюсь. Держать порывистость в узде, – пробормотала я, потупившись.

Смотреть запросто в глаза дяди, светло-серые, такие же, как у Брендона, я просто не могла.

– Разумеется, ты постараешься, – согласился Френсис Фелтон, невероятным образом передав интонацией и одобрение, и угрозу.

И только когда мужчина ушел, я поняла, что в его присутствии Арджун дышал через раз. И это при том, что ни одного грубого слова мистер Фелтон себе не позволил.

– Он действительно жуткий, – ответил на мой удивленный взгляд Солнышко. – Если кого не стоит расстраивать, так это дядю Френа.

Я не знала, почему именно Френсис Фелтон вызвал в Арджуне такую оторопь, лично мне после криков тети Дафны и папы, кажется, уже ничто не могло испугать. Но, наверное, какая-то веская причина имелась.

Уже на следующий день нас водворили как беглых преступников в поместье Фелтонов. Брендон к тому времени как раз оправился настолько, чтобы полтора часа просидеть в машине. Ему предлагали поездку в машине скорой помощи, где он мог бы лежать… Но, словом, он не очень хорошо отреагировал на такое предложение. Зашипел точно  как тогда, когда чешуей оброс.

– Зачем ему себя мучить? – украдкой спросила я у Солнышка, когда подвернулась возможность.

Тот глупому поведению кузена даже не особенно удивился. Впрочем, и после того, как Паук свалился с лихорадкой, а после при первой возможности встал с постели, Солнышко тоже не поразился и даже не пытался отговорить лучшего друга делать глупости.

– Брен в детстве был очень болезненным ребенком, – пояснил Арджун. – Тетя Катарина носилась с ним как курица-наседка, но особо ничего не помогало. Потом Брендону просто надоело, и он начал игнорировать все эти вечные недомогания. Сжимал зубы и вел себя как все другие дети. Болезни прошли давно, а привычка все перебарывать никуда не делась.

Перед глазами у меня встали картины прошедшей ночи, когда я смогла разглядеть Паука… с новой точки зрения.

– Он же… Никогда бы не подумала, что он может быть болезненным, – пробормотала я пораженно. – Он же такой здоровенный лоб!

Арджун пожал плечами.

– Если есть воля, можно преодолеть все.