И вот настал день, когда Кирик вынул из буфета последнюю чистую чашку для себя и молочник для папы.

— Всё это мелочи, — сказал папа, прихлёбывая чай из молочника. — Однако пора помыть эту дребедень.

Попив чаю, они вымыли гору грязной посуды так чисто, что Кирику казалось, что и в буфете чашки ещё скрипят.

— А теперь ложись спать, — сказал папа. — Кстати, Кирилл, тебе не кажется, что твоя кровать тебе коротка?

— Ещё как кажется! Хочешь, папа, я тебе покажу, как я в неё упираюсь? Хочешь?

— Э! Ясно и так. С завтрашнего дня ты будешь спать в столовой на диване.

— Пап, а кровать? Можно я сдам её на металлолом?

Кирик предвкушал ликование 1-го класса «А», когда он сделает такой крупный взнос.

— Твой лом пока подождёт, — сказал папа, — на этой кровати будет спать Ира. Завтра я её с мамой привезу домой.

Чего-чего, а такого известия Кирик не ожидал. Правда, с неделю назад папа сказал, что у нас в семье прибавление — родилась девочка.

— Очень красивая, как в сказке? — спросил тогда Кирик.

— Пока трудно сказать. Например, у неё ещё нет волос.

И тогда Кирик решил, что папа шутит и никто у них в семье не прибавился. Ведь у девчонок самое главное — волосы. Не бывает девчонок без волос!

Но, оказывается, папа не шутил, и Кирику стало тревожно. В спальне его кроватка стояла в ногах маминой, а в столовой надо было спать одному, И Кирику стало холодно.

— Папа! Тут дует! Я на диване обязательно простужусь.

— Где дует? Глупости! В спальне ничуть не теплее!

Ничего этот папа не понимал. И Кирик беспокойно запрыгал по дивану:

— Папа, тут горб! Это не диван, а какой-то верблюд.

— Ничего, постелим матрац, и будешь спать, как на облаках.

— Пап! Ну и спи сам на обликах, раз тебе так нравится!

— А я и не знал, что мой сын жадный. Жалеет сестрёнке кровать такой большой парень.

Это первый раз Кирика назвали большим. Он быстро взглянул в висевшее над диваном зеркало. Правда, что он так вырос за эту неделю?

— Тебе семь лет, — сказал папа, — а Ире десять дней. Она теперь самая маленькая в доме. Ну ладно, иди спать.

Кирик пошёл в спальню, разделся и лёг.

Почему жадный? Ничуть не жадный. Просто он не хочет отдавать этой лысой девчонке свою кровать. Это его кровать. Здесь он видел сны, будто в ракете летит на Луну.

А на том верблюжьем диване разве увидишь хоть один настоящий сон? И совсем она ему не коротка.

— Папа! — крикнул Кирик. — Я только одним большим пальцем упираюсь!

— Упирайся хоть носом! Эгоист! — донеслось в ответ из столовой.

Всё было ясно. Папа теперь любил только маму, радиоприёмник и ещё ту девчонку. Потому что она была самая младшая в доме, а Кирик уже не был, и папа его не любил.

Конечно, не любил, раз хотел отобрать у него кровать. И так стало Кирику жалко себя и кровать, что, уткнувшись в подушку, он горько заплакал.

* * *

Была ранняя весна — самое для мальчишек милое время, когда отправляются в плавание бумажные корабли, а карманы разбухают от находок. По двору в эту пору можно бродить, как по берегу моря во время отлива. Снег уже стаял и всё, что скрывалось под ним, открылось.

Чего только здесь не найдёшь! И виток тоненькой проволоки, и пружинку, и длинный гвоздь, и даже кусочек зелёного стекла. Оно так восхитительно сверкает на солнце, что, может, это вовсе не стекло, а какой-нибудь драгоценный камень?!

Но сегодня Кирик не замечал рассыпанных у его ног сокровищ.