– Не нужен гейм-мастеру костер, пусть не пользуется. Сейчас подготовим, а зажжем попозже. – что-то эльфийское, кроме накладных ушей и настоящего лука, в Богдановой маме, безусловно, было – подкрадывалась она совершенно бесшумно.

– Великолепно! А то как же без костра? Ну, пойдемте, детки, пойдемте! – возрадовалась танцовщица, подпихивая Богдана и Таньку в спины.

– А если я гейм-мастеру все планы испорчу? – Танька еще успела услышать вопрос Богданова отца.

– Третья мировая из-за этого все равно не начнется. – отрезала мама. – Игра – не квартальный отчет, главное, чтоб все получали удовольствие. Хочет наш ребенок костер – пусть будет костер!

– …во времена Луи XIV котильон был торжественным танцем, с фигурами, но нас сейчас интересует совсем другой котильон, XIX века. Вы спросите меня, в чем разница? А я вам расскажу…

«Даже если мы не спросим». – мысленно добавила Танька.

Пухленькая организаторша балов кружила деловитой пчелой, загоняя на полянку под деревьями всех, до кого успевала дотянуться, и ни на мгновение не переставая рассказывать:

– Котильон XIX века – это уже не танец! Это – целая… если хотите, связка танцев: польский, венгерский, мазурка, вальс… Но! – она наставительно подняла палец. – Это еще и возможность для влюбленных свободно, без светских преград пообщаться с предметом своей страсти нежной.

– Выиграла я свой третий поединок. – рядом нарисовалась тяжело дышащая Бриенна. – Так что встретимся с тобой завтра в полуфиналах. – поверх Танькиной головы кинула она Богдану. – Легких побед тебе больше не обломится!

– Может, ты и победишь! – хмыкнул Богдан – хотел иронично, а получилось – вполне искренне. Выиграть турнир когда-то было его мечтой заветной и тайной (потому что неисполнимой). Почему же теперь ему не то чтобы все равно, а как-то так… не очень азартно, что ли? На первой схватке азарт еще был и… куда-то делся.

– Для котильонов готовили специальные аксессуары, проводились салонные игры, вроде, найти даму с такого же цвета бантом – и дальше танцевать именно с этой дамой. – продолжала вещать танцовщица, демонстрируя то веера, то ленты, то специальные, котильонные, ордена. Она все время словно пританцовывала, и концы завязанной на талии шали азартно подпрыгивали.

Танька невольно улыбнулась. Хорошая могла бы картина получиться: пухленькая тетушка в шали, дирижирующая танцем крохотных цветочных эльфов. А действительно, почему она бросила рисовать? Рисование колдовству не помеха.

– Даже в жмурки играли во время котильонов: конечно же, дамы старались попасться приятным им кавалерам. Весь котильон мог превратиться в охоту кавалеров – на дам, и дам – на кавалеров.

– Своего я уже нашла! – прошелестел на ухо Богдану мягкий голос, зашуршал шелк, его обдало слабым ароматом духов… и королева взяла его под руку с другой стороны. – Богданчик, милый, ты сегодня был таким… необычным, таким… потрясающим! Скажи, ты рассчитываешь завтра победить?

– Это совершенно невозможно, моя королева – он всего лишь мальчишка! – за спиной горячо затараторил ломкий, подрагивающий от острой ненависти голос.

– Инициативу следовало проявлять на турнирном поле, а сейчас помолчи, Пухлик! – не оборачиваясь, обронила она. – Забавно будет, если в этот раз королевой турнира меня выберет такой милый, юный мальчик!

– …но начинался котильон всегда с кадрили! Сейчас я покажу основные движения…

– Как замечательно! Пойдем! Научу тебя танцевать кадриль! – и королева потянула Богдана за руку.