– Богдан Порогов, также известный как халфлинг Дронко, одерживает третью победу и проходит в завтрашний полуфинал! – надсаживая горло, завопила Бриенна и только тогда зрители разразились пронзительным свистом, причем восторженно шумят или осуждающе, понять было совершенно невозможно.

– Это никуда не годится! – вдруг громко и расстроено сказали рядом с шатром. Танька выглянула и увидела удаляющегося прочь вождя Ыргыха – даже походка выдавала владевшее им раздражение.

Он же защищал Богдана, неужели теперь скажет, что тот победил нечестно? Но вождь только поглядел на Богдана внимательно, почему-то потирая прячущуюся под кожаным налокотником десантную татуировку – и пошел дальше. Танька сорвалась с места и помчалась к уходящему на другую сторону турнирного поля Богдану.

– Ну ты дал! Офигеть можно! – зрители то и дело похлопывали Богдана по плечу.

– Вот именно! – появляясь рядом, пробормотал Богданов отец. – Даже не знаю, что сказать… Пухлик, вон, стонет, что ты его совсем прибил.

– У Пухлика доспехи Владовы! – японский демон на мгновение задержался рядом. – Пусть не выдумывает. А вообще мне не понравилось. – сообщил он Богдану. – Турнир – для фехтования, а не вот так, раз-два и готово. – и двинулся дальше.

– Так куда ты пошел? – крикнул ему вслед отец. – Сейчас снова Бриенна попытается третью победу сделать, потом князь-воитель… Фехтования будет – во! – и он чиркнул ладонью над головой.

– Да что я там не видел – я на них каждый год смотрю. – обернулся демон. – Я тут и торчал столько, чтоб поглядеть, чего ваш мелкий еще выкинет.

– Точно-точно! А теперь все на котильон! – налетевшая сзади пухлая организаторша балов сгребла за талию караулящую Богдана Таньку, другой рукой ухватила самого Богдана. – А то обижусь!

– У графа Канкрина? – безнадежно переспросила Танька, поглядывая на приспособленную под «имение» полянку.

– Я не умею! – Богдан попытался высвободиться.

– А я зачем? – танцовщица и не думала его отпускать. – И расскажу и покажу как, прорепетируем, а как стемнеет и зажгут Большой Костер, тут и проведем.

– Так нет костра! – перебил ее Богданов папа, явно желающий еще поговорить с сыном, хотя столь же явно не знающий, о чем именно.

– Без костра? Почему? Что за нововведения? – танцовщица удивилась так явно, что даже отпустила Богдана.

– Гейм-мастер просил не делать! – пожал плечами отец.

– Он… попросил, чтоб не было живого огня? – Танька сама вцепилась в руку Богдану. Для игровиков в ее вопросе нет ничего особо странного, а Богдан поймет!

– Действительно, пап, что за дела? Как мы вечером будем? – подхватил Богдан.

– Так фонари…

Все дружно запрокинули головы. Фонари были. Над входом в каждый домик лампочки под металлической сеткой, точно арестанты. Еще по одной над туалетом и кухней и наконец гордо возвышающийся у турнирного, бывшего футбольного, поля фонарный столб с разбитым стеклом самого фонаря.

– Вместо песен у костра у нас будут песни у фонаря. – заключил Богдан.

– Но гейм-мастер просил… – Богданов отец огляделся, пытаясь высмотреть гейм-мастера среди мелькающих по дорожкам игроков, но того нигде не было. – И сам где-то шастает, и мобилку не берет, небось, в машине бросил. – Богданов папа ловким движением выудил мобильник из-под ленты широкополой шляпы.