Он нашел Ла Трапп в жалком состоянии. Там проживали семь мирян, которые встретили его с возмущением. Они отказались ему подчиняться, не захотели штопать свои сутаны, даже грозились убить его. Он решил обратиться к королю, и это их, по-видимому, напугало, потому что они уступили и позволили пустить в братство монахов «сурового обета».

В послушничество он вступил как обычный человек, но через некоторое время Патрик Планкетт, ссыльный епископ Ардага, назначил его аббатом обители Ла Трапп. С этого времена в истории монастыря начинается новая эра. Первым делом аббат реставрировал строгие правила святого Бенедикта: восстановил обет молчания, запретил употребление мяса, рыбы, яиц и вина, возродил обычай ручного труда. Его монахи спали на жестких соломенных тюфяках и вставали в два часа ночи для службы, длившейся до 3.30 утра. Затем наступало время личных молитв, за которыми в 5.30 утра следовала заутреня; в 7 часов начиналась серия обрядов — sext, terce и none. Все в монастыре направляло мысли монахов на непродолжительность земной жизни и радость жизни загробной.

Шли годы, и святость обители Ла Трапп стали сравнивать с обителями прежних веков — аббатствами Клерво и Сито. Строгость, чистота и бескомпромиссная суровость жизни этих молчаливых монахов сделала обитель Ла Трапп знаменитой на всю Францию. Люди со всех концов света шли туда, чтобы раскаяться и умереть очищенными от грехов. Именно туда и отправился молиться ссыльный Яков II Английский. Автор статьи в «Дублин ревью» трогательно описал этот визит:

Его любезно принял аббат, после чего они вместе выстояли вечернюю службу в часовне. На следующее утро, ознакомившись с аббатством, король посетил отшельника, жившего в горах, в некотором отдалении от обители. Одиночество подвижника лишь изредка нарушалось посещениями аббата. Большую часть времени отшельник проводил в молитвах. Яков немедленно узнал в этом человеке офицера, которого ранее отличал по службе. Он спросил, в котором часу утра тот посещает службу зимой в часовне, и отшельник ответил: «В половине третьего». «Да это невозможно, — прокомментировал лорд Дамбартон. — На дороге темно и чрезвычайно опасно». «Пустое! — сказал старый солдат. — Я много лет служил моему королю в мороз и снег, ночью и днем, и мне было бы стыдно, если бы я не сделал того же для Господина, призвавшего меня на службу, чью форму теперь я ношу». Несчастный монарх отвернулся. Свита заметила, что глаза короля налились слезами. На следующий день перед отъездом он встал на колени, принимая благословение аббата и, поднявшись, оперся на руку стоявшего рядом монаха. Желая поблагодарить его, король вдруг увидел, что это еще один из его сподвижников, достопочтенный Роберт Грэм. Он тоже служил офицером в королевской армии, причем потерял большое состояние. Его величество сказал Грэму несколько добрых слов. Даже монахи почувствовали остатки прежнего королевского величия.

Де Рансе умер в возрасте семидесяти четырех лет. Здоровье его было сильно подорвано, он страдал от ужасной физической боли, которую переносил без единого стона. Когда понял, что конец близок, лицо его просветлело, и он воскликнул: «О, вечность, какое счастье! Боже, я буду вечно с Тобой!»

Его реформы не погибли.

Почти через сто лет после его кончины разразилась французская революция. Траппистов выгнали из монастыря. Они бродили по Европе, селились то тут, то там, если позволяло правительство. Яркая звезда Наполеона поднялась и померкла, но траппистов все же не пускали домой.