Он пощекотал чуткую кожу соска, а потом взял в рот и прикоснулся к нему языком. Сиобейн пришлось закусить до крови губу, чтобы не выкрикнуть во весь голос свою мольбу: эта игра могла свести с ума кого угодно.

А Гэлан снова гладил ее бедра, постепенно приближаясь к средоточию ее желаний, но в последний миг остановился и спросил:

— Хочешь еще?

— О да!

Он приник губами к ее лону. Его язык ворвался внутрь, заставляя ее трепетать от наслаждения и подводя к самому краю наивысшего блаженства. Уловив, что Сиобейн вот-вот достигнет разрядки, он пустил в дело пальцы и тут же почувствовал, как сжимается ее лоно в судорогах экстаза. Но стоило ей чуть-чуть успокоиться и обмякнуть на краю кресла, Гэлан опять обвел языком бутон ее любви.

— Хватит! Не надо, перестань! — Она забилась у него в руках, а он лишь довольно усмехнулся. — Умоляю тебя! — воскликнула она.

Гэлан легонько стиснул ей груди, и Сиобейн охнула и моментально ожила. Изумрудные глаза полыхнули лукавыми искрами: она явно собиралась отыграться за свое поражение. Для начала она поцеловала его — жадно, откровенно, а Гэлан схватил ее в охапку и усадил к себе на колени. Усевшись на него верхом, она щекотала его копье своим влажным, горячим лоном, едва не доведя до безумия. Но и этого было мало: она погладила его руками, а потом соскользнула с колен и взяла его в рот. Он откинулся на спину, и Сиобейн нависла над ним, позволяя только любоваться собой и уклоняясь от ласк. В конце концов, Гэлан не выдержал и грубо опрокинул ее прямо в складки алого бархата, расстеленного на полу. Он перекатил ее на бок и прижался к гладкой спине, просунув копье между ее бедер.

— О да, да… — стонала она, приникнув к нему всем телом. Он гладил ее по груди и животу, спускаясь все ниже, пока не коснулся самой чувствительной точки. — Прошу тебя, милорд!

— О чем ты просишь меня, жена?

— Дай мне его! — стонала она, просунув руку за спину и стараясь нащупать его копье и направить туда, где ему давно было место.

— Господи, ну и горячая же ты! — вырвалось у него с блаженным стоном.

Гэлан кое-как подтащил к себе кресло и положил ее руки на подлокотники. А затем вошел в нее сильным рывком, и Сиобейн запрокинула голову, вскрикнув от наслаждения.

На этот раз он позволил ей задавать темп, а сам продолжал ласкать ее влажное, чуткое лоно. Вздрагивая всем телом, она старалась прижаться к нему как можно сильнее, и Гэлан испугался собственной страсти.

— Тебе не будет больно?

— Нет, нет! — Она отчаянно тряхнула головой.

Он двигался все быстрее, чувствуя, как сжимается вокруг его копья сокровенная женская плоть, как содрогаются ее мышцы, принимая его и вбирая в себя до конца.

Здесь, наедине с ней, ему не требовалось сдерживаться и стараться сохранить лицо.

Он добровольно отдавал себя на ее милость, и в ту минуту, когда она затрепетала, достигнув экстаза, Гэлан воспринял ее наслаждение как свое собственное и позволил себе оросить семенем ее лоно.

Последний, неистовый толчок — и они обмякли в полном изнеможении.

Еще долго они лежали на полу, не имея сил подняться, и Сиобейн ласково гладила его голову, прижимая к своей груди.

— Ах, Сиобейн, — признался он, — ты самый милый палач на свете!

— Благодарю вас, милорд, — довольно улыбнулась она, пряча лицо в его темных волосах.

Он со смехом приподнялся и легонько поцеловал ее в губы, восторгаясь тем, как легко и ласково они изогнулись в ответ.

Сиобейн вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной. Она полностью открылась перед этим человеком, у нее не осталось больше тайн — кроме одной, самой сокровенной. «Боже! — взмолилась она про себя. — Пусть это останется со мной! Я так долго ждала этого, так верила в новое счастье!» А Гэлан наклонился и поцеловал ее в губы — привычная, но такая необходимая ласка, — и она постаралась спрятать свои страхи на самое дно души.