Он рванулся к ней, примиренный, раскаявшийся.

— Прости меня, дитя мое! — припал он к ногам Мариаммы. — Я оскорбил тебя... прости меня, не отталкивай от себя. — Мариамма молчала, тихо отстраняя его от себя.

— Мариамма! Сжалься! Без тебя не жизнь мне — ад! — ломал он руки.

— И моя жизнь — ад, — тихо проговорила Мариамма. — Умереть бы...

Ирод, забывая все, мгновенно обнажил меч.

— И тебя, и себя разом, чтобы кровь наша смешалась! — простонал он.

— Рази! — И Мариамма, разорвав одежду, обнажила белую, как лилия, грудь.

— Нет, не могу, не могу! — с плачем простонал он и, шатаясь, как пьяный, вышел.

— В поход... в Аравию... там найду смерть, — бормотал он.

И он тотчас же приказал позвать на военный совет Ферора, Соема и главных военачальников.

— Что Иосиф? — спросил он Соема, когда тот вошел.

— В царстве теней, — был ответ.

В совете решено было немедленно двинуться за Иордан.

Арабы, узнав о переходе отрядов Ирода к Галанду, встретили его у Диосполиса. Битва была жаркая, сопротивление врага упорное. Ирод, казалось, искал смерти, но сам нес смерть всюду, куда только направлялось его убийственное боевое копье. Воины его, видя личную храбрость самого царя, его изумительное бесстрашие, воодушевились, как один человек, и арабы потерпели жестокое поражение. Но это поражение подняло на ноги всю

Петру, всю пустыню до Келесирии. Арабы встретили иудеев у Канафы. Завязалась битва. Опьяненные первой победой, иудеи ринулись на врага с такою поспешностью, что обнажили свой тыл. Этим воспользовался злейший враг Ирода, коварный грек Афенион, один из полководцев Клеопатры. Он велел жителям Канафы напасть на иудеев с тыла, и иудейское войско постигло страшное поражение. Не успели отряды Ирода опомниться от этого бедствия, как их страну постигло еще более ужасное, небывалое бедствие: землетрясение, опустошившее всю цветущую долину Сарона, разрушившее все города этой житницы Иудеи и похоронившее под развалинами домов до тридцати тысяч иудеев. Ужас овладел страной.

Этим воспользовались арабы и внесли новое опустошение в страну, народ которой окончательно пал духом. Бодрствовал один Ирод, мощный дух которого, казалось, еще более закаливали бедствия. Поспешив с войском в Иерусалим, он созвал народное собрание.

— Иудеи! — обратился он к собранию. — Страх, охвативший вас, неоснователен! Если кары небес повергли вас в уныние, то это естественно; но если человеческие гонения повергают вас в отчаяние, то это обличает в вас отсутствие мужества. Я так далек от мысли после землетрясения бояться неприятеля, что, напротив, более склонен верить и верю, что Бог хотел этим бросить арабам приманку, чтобы нам дать возможность мстить им. Знайте, что они напали на нашу страну, надеясь не столько на собственные руки и оружие, сколько на те случайные бедствия, которые нас постигли. Но та надежда обманчива, которая опирается не на собственные силы, а на чужое несчастье, потому что ни несчастье, ни счастье не представляют собою нечто устойчивое в жизни; напротив, счастье постоянно колеблется. Вы это сами знаете: не мы ли постоянно побеждали всех и в том числе арабов? А теперь они нас победили. Но теперь неприятель, убаюканный победою, не ждет поражения и будет поражен нами. Помните, что слишком большая самоуверенность порождает неосторожность, боязнь же учит предусмотрительности! Оттого ваша боязливость теперь, бодрость духа в будущем.