|
«Жена довольна, значит?» «А то! Начальник ведь. Товар дома есть. Питание хорошее». «Небось, она больше довольна, что не пьешь?» «Пью, не пью, а колбаса в доме есть». Ну и так далее. Разговор крутился вокруг одного. У него ничего не болело, он не пил, и мне нечего было у него спросить. А он не знал, как со мной говорить, во-первых, тоже потому, что ничего не болело, а, во-вторых, потому что я у него ничего не просил, а он на этом нынче строил все свои общения. От меня он пошел по отделению, от широты своей и доброты всем предлагая купить подешевле, совсем с маленькой наценкой, колбасу, чай, еще что-то и не знаю точно что. Перед уходом он засунул голову в кабинет и из-за прикрытой двери полушепотом прокричал: «Иссакыч, может колбаска нужна? Салями, венгерская. Чай есть цейлонский». «Откуда? У тебя склад, не магазин». «Все скоммунижжено, Иссакыч. Все путем, не волнуйся». Я отказался. Уходя он повторил: «Если что, скажи девочкам — я сразу. Идет?»
В отделении он теперь бывал часто. Ко мне заходил редко. Однажды зашел с сильно разбухшим портфелем. Жара в те дни стояла несусветная. «Иссакыч, доктор ты мой дорогой, девочки говорили, что на операции тяжело сейчас, в жару. Я тебе боржомчику принес. Все полегче будет». И выгрузил из портфеля бутылок двадцать. Я полез за деньгами расплатиться. «Да ты что, Иссакыч! Это ж наворованное. Не стоит ничего». «Это как же? Это не дело, Потапыч». «Да ты что. Все по закону. Нам на бой дают. А ничего не побили. Законно». Я лицемерно поотбивался немного, но первую бутылку уже открыл и стаканчик холодненького боржомчика уже сглотнул. Газ пощипывал язык, сознание пощипывали недозволенность и чистоплюйство. Сам Потапыч от воды отказался, удобнее расположился на диванчике и стал рассуждать о законности этих бутылок. И опять применил этот идеологический термин — мол, не своровал он, а скоммуниздил. Я уточнять не стал, а просто порадовался. Термину порадовался. «Слушай, Иссакыч, посоветоваться хочу. Я теперь не пью — может, мне машину купить? Как считаешь?» «Если деньги есть, почему же не купить». «Деньги! — Потапыч вытащил из портфеля блокнот, в котором лежала большая пачка денег самыми разными купюрами. — Видишь, это я только за неделю наворовал. На машину наберу». «Скоммуниздил, значит?» «Ну! Точно». «А как объяснишь, откуда такие большие деньги у тебя?» «Ха! Ты даешь! А мать в деревне дом оставила целый. Может, наследство. И дом продал». «Правда?» «Конечно, правда. Только продал-то за копейки. Я еще пил тогда». «Ну что ж, покупай, еще вернее пить не будешь. А машину водишь?» «Да ты что! Откуда? Да ребята у нас научат. А права куплю». Конечно, мог я законопослушно маленько побрюзжать — не стал. Ведь не всегда хочется выглядеть идиотом. «Вот съезжу в Сочи, отдохну и куплю. Приеду к вам на машине. Ха-ха! Побольше бутылок привезу». Напоив меня боржомом, Потапыч почувствовал себя более уверено. Он как бы получил право рассуждать и спрашивать совета. Из дивана он перелез в кресло. Наверно, удобнее было обсуждать великую проблему личного транспорта, вальяжно опираясь на подлокотники. Прежде чем уйти, он еще раз предложил мне что-нибудь купить из товаров его склада. Привычно расстроился моим постоянным отказом. …и вскоре уехал в Сочи… Ох, эти Сочи! Скольких «они» сгубили. Кого только курортный марьяж не выворачивал наизнанку. Кого пустит совсем в другую сторону. А кого и вернет на старые рельсы. Доставшаяся Потапычу дама объяснила, как надо обойти врачебные антиалкогольные баррикады, всякие там спирали, антабусы и все прочее. Сделать это, то есть обойти препятствие, оказалось очень просто, тем более что препятствие-то мифическое. |
