— Просто один поцелуй.
Он молчал, не пытался спорить, и она решила, что выбрала правильную тактику.
— Я не собираюсь что-то раздувать из этого, не переживай, — продолжила она. — Если тебе сейчас не хочется меня видеть, я уйду. Но я не хочу, чтобы этот… инцидент… Ну, чтобы он что-то изменил между нами. Я имею в виду, мы неплохо общаемся с учетом нашего прошлого. Подружились. И тебе нужна помощь с Никитой…
Он по-прежнему молчал, и Ника нервничала все сильнее.
— В общем, — подытожила она, вытирая внезапно взмокшие ладони о платье. — Думаю, сейчас не стоит усложнять. Что скажешь?.. Нет, если тебе будет лучше, я уйду…
— Нет, — прервал ее Паша. — Останься. Если можешь. Пока Катя не приедет.
— А когда она?..
— Через три дня.
— Договорились. Завтра только метнусь домой, возьму кое-какие вещи, — она нарочито бодро расправила плечи.
— Ника? — окликнул он ее, когда она уже шагнула в коридор.
— Да?
— Только если не хочешь ничего не усложнять, сделай, пожалуйста, чтобы я больше не видел тебя в красном.
Ника поторопилась исчезнуть в полумраке коридора. Больше никаких намеков! Она здесь ради ребенка, обычная человеческая взаимопомощь. Просто она давно ни с кем не встречалась, а тут весна, гроза, замкнутое пространство и вполне себе симпатичный Паша. Предсказуемо, но не смертельно.
Однако на следующее утро, после ночи, разбитой на короткие урывки сна и качания ребенка, сбежав домой за вещами первой необходимости, Ника решила обеспечить себе дополнительную безопасность. Ей нужен был буфер. А кто мог отбить Паше всякое желание что-то затевать? Кто бы неустанно напоминал о неприятностях из прошлого? Кто был против их общения с Исаевым? Конечно, Лена Макарычева. И, довольная своей находчивостью, Ника пригласила подругу к Паше на вечерние посиделки.
День еще можно перетерпеть: то прогулка, то игры с ребенком, то готовка… А вот вечер она уже провела с ним наедине, и больше не собиралась. Лена наверняка поругается с Пашей, они друг друга на дух не выносят, и некогда будет присесть, их разнимая. Никакой романтики. Так надежнее.
Лена согласилась с явной неохотой. Она бы предпочла после работы завалиться с девочками в караоке, а не сидеть дома, да еще у Исаева, да еще и с маленьким ребенком. Но дружба для нее всегда перевешивала остальные доводы.
Вдобавок Ника позаботилась о своем внешнем облике. Убрала всякий намек на соблазнительность: залезла в недры гардероба, извлекла мамины подарки, которые та исправно подносила каждый праздник, чтобы дочь рано или поздно встала на путь добропорядочной девицы. Байковые и ситцевые ночнушки до пят, теплые носки с начесом, домашний костюм с подсолнухами, призванный задавить либидо на корню, и даже милейшие тапки с задником. Словом, все, что согревало женщину и остужало мужчину. Белорусский трикотажный бромозаменитель. Туда же пошло и заботливо купленное на рынке нижнее белье. Последний рубеж, который непременно спас бы Нику от грехопадения, если бы Паша вдруг сорвал с нее просторную сорочку в мелкий василек. Практичное, телесного цвета и без косточек, с трусами из самого что ни на есть натурального хлопка, которые при желании можно натянуть до груди. В этом облачении Нике было не страшно даже идти домой темной безлунной ночью через подворотню.
Заплела сиротскую косу, косметику для верности оставила дома, и отправилась обратно к Исаеву, уверенная, что теперь-то между ними за эти три дня ничего не произойдет.
Фокус сработал: Паша окинул ее насмешливым взглядом, буркнул что-то себе под нос, и они поволокли Никиту на улицу. Лифты, которыми был оснащен дом советских времен, походили скорее на барокамеру. Вероятно, инженеры планировали заменить морально устаревшую технику на прозрачные капсулы телепортов, когда нагрянет светлое коммунистическое будущее. |