— И ты сказал, что работа — идея Никола, — напомнила Клер. — Но за все это ты не мог полюбить меня, ты просто был задет за живое.

— Я и не говорю, что уже любил тебя. Ты заинтриговала меня. И только потом ты стала для меня самым важным человеком. И кстати, почему ты говоришь, что я скрывал свои чувства? А на Рождество?

— Так ты выдумал всю эту историю с Бифаной? — догадалась Клер.

— Естественно. Бифана наказывает плохих детей и награждает хороших — это мы будем рассказывать нашим детям — но у нее нет никаких правил насчет бьющихся подарков.

— Тарквин! Да ты обманщик!

— Но слишком изобретательный. Ты ничего не поняла и была холодна, как лед.

— Но как могло быть иначе? — рассмеялась Клер. — Ты же сказал, что это только рождественская игра.

— Но я надеялся, что ты почувствуешь жар моего поцелуя.

— Я не поверила самой себе, — призналась Клер. — Ведь у тебя была Джакетта Фьорре. Я ревновала.

— Я должен все объяснить?

— Пожалуйста…

— Ну, Джакетта появилась раньше тебя. Она была подругой Никола, а я — холостяком. Мужчина не может бесконечно быть один, о нем начинают сплетничать. А Джакетта была очень кстати — ей нравилось, что другие мужчины ревнуют, видя нас вдвоем. А мне никогда не приходилось искать предлогов, чтобы поцеловать ее. С ней было все просто.

— Так ты целовал ее? — ревниво уточнила Клер.

— Дожидаясь тебя, — успокоил ее Тарквин, нежно касаясь губами ее щеки. — Ты ведь тоже целовалась с Бриджменом, а он вел себя, как твой молодой человек. Достаточно было посмотреть на него… К тому же он отвечал твоим требованиям «мужчины без семьи».

— Но я уже говорила, что жалею о том дурацком эпизоде, — вспыхнула Клер. — Твоя семья, ваши отношения многому научили меня.

— И все-таки ты собиралась уехать в Англию и забыть о нас.

— Да, но…

— Но что? Ладно, лучше расскажи, что ты нашла во мне хорошего.

— Сначала меня потрясла твоя уверенность, — задумчиво ответила Клер. — Уверенность в себе и своей правоте, которая не допускала никаких сомнений. Мне понравилась твоя властность и… твоя доброта. И вообще… — она смутилась, — мне нравилось все в тебе: лицо, голос, походка, руки. Не заставляй меня анализировать свои чувства — это невозможно! — попросила она, снова прижимаясь к нему, и пряча лицо у него на груди.

— Боюсь только, что скажут твои, — произнесла она позже, когда страстные поцелуи сменились усталой нежностью. — Что подумают Никола, ее муж, Эйрин и главное — твоя мама.

— Следовало бы тебе знать, что Эйрин будет в восторге, а Никола и не хочет для меня другой невесты. Паоло и Лючио будут рады, Паоло с удовольствием занесет твое имя в наше генеалогическое древо, а Лючио отреставрирует какой-нибудь старинный клинок в подарок для нашего первенца. А мама… мама, думаю, не удивится.

— Не может быть! — изумилась Клер. — И она, и Никола считали, что ты женишься на Джакетте.

— Они давно так не думают. А с тех пор, как Фьорре бежал и выяснилось, что он мошенник, они стали персонами нон грата для мамы. Мама уже знает о нас, и ничуть не шокирована.

— Она знает? Откуда?

— Я все ей рассказал, — просто ответил Тарквин.

— Но что-то она все-таки должна была сказать!?

— Да.