Он вышел, а Лора погрузилась в тревожный полусон, который не приносил ни облегчения, ни отдыха.

Следующее, что она помнила, был небритый Барни, склонившийся над ее постелью. В руках он держал компьютерную распечатку.

— Я знаю, что с ним, — мрачно объявил он.

— Точно?

Он кивнул:

— Да здравствует кибернетика. Теперь я точно знаю, от чего умрет наш сын.

Она села, потянулась к очкам и взяла у него листок.

— Не трудись, Лора, я тебе все сам скажу. Это называется «синдром Рива — Страсбургера».

— Никогда не слышала.

— Впервые он был открыт в конце девятнадцатого века какими-то лондонскими врачами. Это нарушение липидного обмена, которое ведет к поражению миелиновой оболочки нервного волокна.

— Господи, Барн, я позвоню Перри домой…

— Лора, спешить некуда, — устало возразил он. — Никуда спешить не нужно.

— Это еще почему? Чем это лечится? Что тебе компьютер выдал?

— Вот, пожалуйста. Пересадка костного мозга, пересадка печени, противолейкемическая химиотерапия. Великолепный набор вариантов.

Он помолчал, чувствуя ком в горле, потом сказал:

— И ничто не поможет. Науке неизвестны случаи выживания таких детей.

При этих словах он выдернул у нее бумаги.

— Это еще что такое? — удивилась она.

— Нечего тут читать. Плохи дела. Затронуты все ключевые органы. Да уж, ничего не скажешь, повезло так повезло.

Лора в рыданиях упала ему на грудь.

Адам Перри прибыл около семи, изучил добытую Барни информацию и, переварив, насколько можно, отчеты разных специалистов, сделал заключение: у Гарри действительно СРС.

— Хотя, — признался он, — должен сказать, что не знаю, каков будет прогноз.

Лора тихо ответила за него:

— Я вам подскажу: Гарри осталось жить несколько недель.

— Нет, черт возьми! — воскликнул Барни. — Мы должны найти выход. Мы должны перебрать всех врачей, всех народных целителей — мне все равно, кто это будет. Пока Гарри дышит, мы будем бороться. Я еду в офис и сделаю несколько звонков. А ты, Лора, позвони тому парню, у которого работала в детской больнице.

Не дожидаясь ответа, он вышел.

Лора вернулась в отведенную им комнатку и стала звонить. Сначала профессору педиатрии из Гарварда.

— СРС? — изумился он.

— Да, профессор, — тихо ответила Лора.

— Господи, я за всю жизнь не встречал ни одного случая! Слушайте, можно, я приеду в Нью-Йорк и…

— Конечно.

— А можно, я привезу с собой кого-нибудь из своих ординаторов? Для них это будет единственная возможность увидеть это заболевание своими глазами.

Лора бросила трубку. И позвонила Дейну Оливеру из Национального института здравоохранения. Она попросила его проверить все показатели. Здесь ее ждало не только утешение, но и некоторое разъяснение.

— Лора, есть способ найти лечение, во всяком случае — теоретический.

«Мне не теория нужна, Дейн», — мучительно подумала она, но заставила себя дослушать.

— Образование аномального миелина вызвано отсутствием одного-единственного фермента.

— Я знаю, знаю, — нетерпеливо перебила она. — Арил-сульфатазы Б.

— Следовательно, задача ясна. Нужно восстановить в организме этот фермент. Насколько мне представляется, есть три способа это сделать.

— Какие? — выдохнула она.

— Первый — пересадить гистосовместимые фибробласты кожи. Но это потребует времени, ведь придется искать донора.