|
Ей было до сих пор удивительно, какую силу затаили в себе эти крохотные буквы, пахнущие типографской краской и ею же пачкающие пальцы. Идея с заметкой была хороша, это она вынуждена была признать, но вот все остальное, что, похоже, затевалось в ее развитие, никуда не годилось. Это молодая женщина сознавала совершенно ясно, особенно теперь, когда сознание ее продуцировало не только идеи, но и совершенные планы их реализации. Кому в голову только могла прийти такая чушь? Полная абракадабра! Нет, все-таки здорово, что, в отличие от всех прочих, она просыпается осенью. Как раз вовремя, чтобы остановить чьи-то дурацкие начинания и подчинить весь процесс своей воле. Как это глупо было привлекать к делу каких-то людей, шарлатанов и вымогателей, как опрометчиво! Но, к счастью, не все еще потеряно – она вовремя проснулась, как спящая красавица в стеклянном гробу, правда, принц при этом не присутствовал и уж тем более не прилагал к этому никаких усилий, даже просто целуя ее заиндевевшие губы. Но что ж тут поделать, обычаи на этой земле таковы, что право на поцелуй принца принцессам приходится отвоевывать самим, самостоятельно просыпаясь в нужное время и вступая в отчаянную борьбу.
«Какой такой – «этой» земле? – вдруг встрепенулась женщина, словно поймав себя на каких-то недозволенных мыслях. – О чем это ты опять? И что это за разговоры, что ты просыпаешься не тогда, когда все? Чушь! Нет никаких необычных просыпаний. Нормальные люди просыпаются утром и засыпают ночью. И все тут! Не о чем больше думать!» Она была намерена поругать себя еще некоторое время, и, быть может, более решительно и сурово, но возле столика снова бесшумно возник официант с подносом, и думать о чем-либо другом, кроме как о нежнейшей горячей спарже, щедро политой густым, источающим восхитительный аромат соусом, было бы просто преступлением с ее стороны. Глоток горьковатого, слегка охлажденного «Шевалье-Монтраше» окончательно привел ее в самое лучшее расположение духа. «К тому же, – весьма трезво рассудила женщина, – времени остается все меньше и меньше, глупо тратить его на перебранку с самой собою. Давай так, под кофе у тебя должен быть уже совершенно конкретный план. – Разумеется, это предложение было обращено к самой себе, тем более на него следовало ответить. – Что ж, попробуем, – энергично согласилась она, но все же добавила осторожно: – Хотя заранее ничего не хотелось бы обещать».
Дело было в том, что, блестяще, на его взгляд, и без больших затрат исполнив первое из трех желаний полоумного Ангела, он не удержался и исполнил заветную свою мечту – купил новую машину. Разумеется, ухнув на эту вол‹деленную покупку все оставшиеся деньги Ангела и еще кое – что тихо, без объяснений изъятое из Ларисиного сейфа. Бунин лично приобретал его, обустраивая нынешний офис жены, и без малейшего зазрения совести оставил себе второй комплект ключей. Надо сказать, что он уже не раз и не два искренне похвалил себя за предусмотрительность: в сейфе теперь всегда была наличность, у него же, напротив, постоянно ее не хватало. Про сейф и Ларису он забыл в тот же момент, как, отсчитав необходимую сумму, мягко захлопнул тяжелую металлическую дверь, что же касается денег Ангела, которые составили львиную долго платежа, это оказалось не так просто. Бунин почему-то боялся. Причем страх этот был абсолютно необоснованным, и, сколько ни размышлял он на тему: «А что, собственно, мне за это будет?», ответа не находил и от этого начинал к тому же еще и злиться на себя. Впрочем, испуг и злость сливались в сумбурном потоке обуревающих его чувств с радостью и огромным, почти физическим удовольствием. Машина, купленная Буниным, была воистину подарком судьбы, причем подарком удивительно щедрым. Практически новый, черный как вороново крыло, сияющий всем, что в состоянии было сиять, – а таких деталей и частей на корпусе и в салоне машины было предостаточно, – настоящий американский джип «Гран черокки» был заветной мечтой Бунина на протяжении всех последних лет. |
