Лишь такая любовь — могущественная, всепоглощающая, божественная и величественная могла соединить их настолько бесповоротно, настолько крепко.

Наконец герцог поднял голову.

— Моя ненаглядная, моя милая! — воскликнул он, прерывисто дыша. — Ты еще любишь меня?

— Я… собиралась задать тебе… тот же самый… вопрос, — прошептала Фиона.

— Ты должна была все это время знать мой ответ. Если тебе показалось, что я не приезжал слишком долго, то поверь: я просто не мог вырваться.

— Я… пыталась… все понять правильно… но… мне… так хотелось увидеть тебя!

— А мне — тебя, родная моя!

Он опять принялся целовать ее, страстно, горячо, безудержно. В его глазах пылал огонь, и она осознала, что сомневаться в любви к ней этого человека было настоящим безумием.

Их поцелуй длился бесконечно долго, и когда Фиона полностью растворилась в объятиях герцога, когда реальность превратилась для нее в воплощение самых сладких грез, он медленно отстранился.

— Дай мне взглянуть на тебя. Ты стала еще красивее, чем была прежде. Как странно… Ведь тогда я считал, что большей красоты просто не может существовать на земле.

— Мне… очень хочется… быть красивой… для тебя, — смущенно ответила Фиона. — Если бы я знала, что ты едешь… ко мне… то постаралась бы… выглядеть… лучше…

— Ты выглядишь потрясающе, — нежно произнес герцог. — Ты настолько красива, что мне становится немного не по себе. Я не уверен, что вижу настоящую тебя, а не прекрасный сон! Я боюсь внезапно проснуться и понять, что тебя нет рядом.

— Я… вовсе не сон… Я очень даже реальна…

Фиона вновь потянулась к нему губами, и герцог привлек ее к себе, но целовать не стал.

— Нам предстоит еще очень многое узнать друг в друге, сделать столько открытий! Я считаю, что не имеет смысла тратить время впустую. Мы поженимся завтра утром! — торжественно провозгласил он.

— Завтра… утром?

— А потом я заберу тебя с собой!

— Куда? — От неожиданности глаза Фионы округлились, а щеки заалели.

— Сначала в Париж, потом в Рим!

Из груди Фионы вырвался взволнованный возглас. А герцог сказал:

— Это будет наш медовый месяц! Тебя устроит подобный маршрут для путешествия?

— Звучит… просто… великолепно! С другой стороны, я уверена… что буду счастлива… где угодно, лишь бы рядом находился ты, — ответила Фиона, все еще несколько растерянно.

— То же самое я могу сказать о себе, милая моя! — воскликнул герцог. — Я должен рассказать тебе о своих намерениях: мы пробудем за границей до самой осени, а о нашей свадьбе объявим лишь по возвращении.

Он прижался щекой к ее волосам.

— Когда мы вернемся в Шотландию, любимая, моя страна встретит тебя совершенно по-другому!

— Для меня ничто не представляет особого значения — ни в Шотландии, ни где бы то ни было, — спокойно ответила Фиона. — У меня есть ты, и мы вместе, все остальное… не столь важно.

— Ты уверена? — с улыбкой спросил герцог. — Знаешь, я люблю тебя так сильно, что зачастую не могу подобрать слов, чтобы выразить свои чувства!

Фиона прекрасно его понимала: на протяжении долгих лет он не имел возможности делиться с кем-то своими эмоциями и переживаниями, ему пришлось научиться быть безмолвно отвергнутым одиночкой, пришлось смириться с судьбой и замкнуться в себе.