Толпы валили из Лобковицкого дворца, который стоял рядом с башней, и в давке стражник уже почти пропустил их, но в самый последний момент закричал и угрожающе поднял алебарду. Фриск ударом эфеса сабли сломал ему нос, и стражник со стонами повалился на брусчатку.

Бен несся вверх по винтовой лестнице, как одержимый. Ему казалось, что мир вокруг него рушится, каким-то невероятным образом время повернулось вспять, и он возвращается в печатню, охваченную пламенем, где убит его брат, а следом за ним гонится дьявол. И вдруг он отчетливо понял, что этот безумный хаос и есть реальность жизни. Люди из этого хаоса строят фантастические миры, придумывают различные объяснения, пытаясь придать реальности смысл. Но стоит только набраться смелости и увидеть реальность такой, какая она есть на самом деле, то она начинается казаться не чем иным, как сном сумасшедшего.

И это все терзало его так, что горло сдавило, он подлетел к двери и с разбегу ударился в нее. Дверь была закрыта.

– Ленка! – завопил он, тарабаня в тяжелую дверь лаборатории. – Ленка, открой!

И только тут до него дошло, что у него есть ключ.

Он открыл дверь и задохнулся на мгновение от того, что он увидел, вернее – не увидел. Сверкающий шар, деревянная лодка, приготовленные им вещи – все исчезло, и Ленки нигде не было видно.

Часть крыши была разобрана, в зияющем проломе мерцало радужным сиянием небо, и поднимался вверх лунный корабль, подмигивая красным огоньком на носу корабля стоял – ошибиться было нельзя – Ньютон, он в своем ярко-красном камзоле походил на красногрудую птицу, парящую среди сверкающих вечными льдами гор.

А вдалеке, там, где заканчивалось золотое сияние шпилей Праги, ветер раздувал черные паруса армады кораблей – они вместе с огненным дождем исторгались из кроваво-красной точки на небе.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ТАИНСТВЕННЫЙ ТУМАН

Нам служат очень мудрые духи, которые питают отвращение к яркому свету, исходящему из других царств и от беспокойных жителей, те царства населяющих. Они жадно алкают завладеть нашей тенью и они ведут с нами разговоры, обращаясь к самой нашей душе.

1

Василиса

Адриана прижалась щекой к груди Эркюля, представляя, что это – бесконечная Вселенная. Его мышцы и кожа – всего лишь внешний полог, за которым спиралью закручивающаяся темная бездна, где сверкают драгоценными камнями загадочные планеты. Удары его сердца – ритм, подчиняясь которому, планеты вовлекаются в танец, простой ритм, за которым стоит музыка сфер. Во Вселенной Эркюля его сердце было Богом, без него все остановится, померкнут его глаза-звезды, тепло его губ превратится в вечный холод.

– Ты снова ушла куда-то далеко-далеко, – прошептал Эркюль, гладя ее по голове.

– Да.

– Можно спросить, в каких облаках ты витаешь?

– Я думаю о тебе, мой дорогой.

Лицо его расплылось в довольной улыбке, и эта удовлетворенность нежно убаюкала его, зачаровала, увлекла в сон. Ритм работы его солнечной системы замедлился.

И у Вселенной должно быть такое же сердце, подумалось Адриане. Непременно должно быть. И хотя она видела замысловатый узор, в который сплетались тысячи действующих во Вселенной сил, видела, как джинны проделывают ходы в эфире, словно муравьи в муравейнике, она никак не могла услышать биение сердца этой Вселенной. Иными словами, она никак не могла увидеть Бога.

Неужели возможно такое, что «Корай» все же был прав? Может ли быть такое, что суеверия «Корая» вовсе и не суеверия, а правда, и мир проклят и обречен существовать без Бога? И если это так, то как человек может удостоиться милосердия, прощения и спасения?

Ей милость Бога была необходима, как воздух.