– Да нет, не думаю...

– А чем это кончится?

– По всей вероятности, кровоизлиянием в мозг и немедленной смертью.

Шелестин улыбнулся.

Минский с изумлением взглянул на него.

– Но ведь это в худшем случае, доктор.

– Нет, Шелестин, – решительно сказал Минский, – это в лучшем случае. В худшем случае вы сойдете с ума от боли и еще два-три месяца протянете на наркотиках. Ведь вы, наверно, и сами видели таких больных...

– Да, видел... – Шелестин опустил глаза и сказал: – Значит, в среднем пять с половиной лет...

– Бросьте шутить, Шелестин.

– А я не шучу, доктор, – он поднял на него глаза, и только тут Минский все понял. – Я серьезен, насколько вообще можно быть серьезным. Итак, пять или шесть лет – это реально? При том, конечно, условии, что я буду достаточно осторожным?

– Слушайте...

– Пожалуйста, не перебивайте меня. Я спрашиваю – это реально?

– Да.

Шелестин немного помолчал и сказал:

– Дайте мне выписку из истории болезни.

– Зачем она вам сейчас?

– Дайте, – повторил он.

Минский протянул ему листок и сел. Только сейчас он почувствовал, насколько устал. Что-то странное происходило в этой комнате...

Шелестин внимательно прочел выписку, повторил вслух последнюю фразу: «По состоянию здоровья учебу продолжать не может...» – и, разорвав листок, развел руками.

– Извините, доктор, но это не годится. Надо будет написать еще раз. И не забудьте изменить последнюю фразу. Уберите слово «не» – и только.

– Это невозможно.

– Вы сделаете это, доктор.

– Нет.

– Почему?

– Но вы же понимаете...

– Да, – прервал его Шелестин, – понимаю. Именно поэтому я и прошу вас.

– Я не могу этого сделать.

Шелестин смотрел прямо на него пристальным, немигающим взглядом и тихо говорил:

– Не думайте, что ваша новость застала меня врасплох... Я и без того подозревал, что мои дела неважны. Правда, я не знал, что они настолько плохи, но и этот вариант я тоже учел. И я все это уже обдумал, доктор. И еще раз прошу вас – дайте мне другую выписку.

– Нет, – так же тихо ответил Минский.

Шелестин помолчал и неожиданно спросил:

– Сколько вам лет?

– Сорок два...

– Вам еще только сорок два года... За плечами у вас большая жизнь, наверняка интересная и богатая. Вы многое успели сделать, а сделаете, может быть, еще больше. Впереди у вас еще так много лет – ведь вам только сорок два... А мне уже двадцать три, доктор, и мне очень хочется жить... Не надо принимать это как парадокс. Забудьте на минуту о том, что вы врач, и попытайтесь понять меня. То, что предлагаете вы, невозможно. Поймите же, что жить иначе, чем я жил все эти годы... Жить без любимой работы, отказаться от всего, что так дорого для меня, от того, в чем я вижу смысл своего существования... Примириться с тем, что тебя выкинули за борт, и тихо сидеть где-то в уголке, зная, что ничего не можешь сделать для того, чтобы изменить эту землю, на которой живешь и любишь... Жить в мелочных заботах о завтрашнем куске хлеба... Я не библиотекарь, доктор, я физик... Это всего лишь одна из многих тысяч дорог, по которым шагают люди, но это моя дорога. Одна из тех опасных и трудных дорог, по которой дано пройти не каждому, – вы это знаете. Но ведь я еще могу идти и, значит, должен идти. Так должно быть, доктор.