– Не знаю…

Харви открыл дверь спальни и чуть ли не втолкнул Оливию в комнату. Увидев эту широченную кровать, этого монстра, она внезапно поняла, почему не захотела расстаться с ней.

Кровать поменьше никогда не смотрелась бы так хорошо, как эта. Поставь она другую, сразу начались бы расспросы, почему предпочтение отдано менее впечатляющему ложу. Но даже если никто и не удосужился бы задать нескромный вопрос, все равно стало бы совершенно ясно, что это шаг к созданию более интимной обстановки, а как сообразуется подобный факт с правилами поведения настоящей леди, Оливия просто не знала.

Она мысленно перечислила все причины, определявшие ее отношение к проблемам секса, сексуальности и брачного ложа. Воспитание матери, монастырская школа, безмятежная жизнь единственного в семье ребенка, которому нечасто разрешалось бывать вне стен дома и общаться со сверстниками, полное невежество, как и у любой девственницы, относительно половой жизни… Ничего удивительного, что Оливия просто не имела представления, как следует вести себя в браке.

Дверь захлопнулась, отрезав Оливию и Харви от внешнего мира.

– Ты мог бы сказать мне, что недоволен кроватью, Харви! – взорвалась Оливия, поворачиваясь к нему. – Почему ты этого не сделал?!

Вполне уместный вопрос. Тем более что Харви значительно старше и опытнее ее.

– Видишь ли, я отношусь к тем, кто извлекает уроки из своих ошибок, – спокойно ответил он.

– Каких ошибок? – в замешательстве спросила Оливия.

Он с насмешливой галантностью поклонился ей.

– К примеру, вторжение на территорию своей жены.

Оливия в недоумении смотрела на него, у нее никогда не было собственной территории, тем более такой, на которой Харви не был бы желанным гостем.

Видя, что она не понимает, о чем идет речь, Харви попытался объяснить:

– Я хорошо знаю про все грехи, которые приписываются мужьям: попытки получить от жены больше, чем та хочет дать; нарушение ее прав как личности; вмешательство в принимаемые ею решения… И не приведи Господь захотеть что-нибудь узнать о ее планах.

Оливию поразила горечь, звучавшая в его словах.

А Харви, возмущенно фыркнув, продолжал:

– А что уж говорить об обещаниях, данных жене! Женщина, видите ли, имеет право менять свои решения, но вот мужчина…

– Я никогда не обвиняла тебя ни в чем подобном! – взволнованно прервала его Оливия. – И не жаловалась, что…

Харви засмеялся, но в глазах его застыла печаль.

– А я и не давал тебе повода. Я совсем не хочу, чтобы мой второй брак постигла печальная участь первого.

Какие же бури терзают его душу, если Харви обратился вдруг к своему прошлому, наглухо забытому, похороненному, не имеющему отношения ко мне, подумала Оливия. Харви никогда не упоминал о своей бывшей жене и ничего не рассказал о ней даже тогда, когда они увидели ее в какой-то телевизионной передаче.

Харви считал разрыв с первой женой и последовавший развод естественным результатом непримиримых противоречий: для него семья была едва ли не важнее работы, для нее же в жизни существовала только карьера. И вот теперь тень его первого неудачного семейного опыта упала на отношения, сложившиеся со второй женой.

– Я всегда шел навстречу твоим желаниям. – В голосе Харви вновь зазвучали нотки раздражения. – Я делал все, чтобы исполнить их, давал тебе деньги, чтобы ты могла их осуществить.

– Я не похожа на твою первую жену, – чуть ли не молящим голосом сказала Оливия.

– Надеюсь, – усмехнулся Харви. – Именно это и привлекло меня в тебе. Между нами существовало определенное сходство: мы с тобой оба хотели одного и того же.