Он повернулся к ней, и Лена поняла, что Костя старше, чем ей казалось, сыграли роль рост и тщедушие. А еще – что он совершенно, полностью сломлен, и все это время работал, только чтобы от него отстали. Даже сквозь усталость было ясно, что жить он не хочет.

– В обществе самые разные люди добиваются успеха. Женщины любят успешных мужчин, ни рост, ни внешность не могут помешать тебе, если ты будешь сильным внутри.

– Так вот я внутри – слабый! – почти крикнул он, но никто даже не повернул голову в их сторону. – И не хочу другим быть, ясно? В обществе да, в обществе я свое место нашел, мне хватало и заработка, и развлечений. Пиво и компьютер не такая уж плохая жизнь. А с полгода назад я будто почувствовал что-то… До того я наркотиков не пробовал, честно. А вот полгода назад прямо потянуло. Были у меня знакомые… Ну вот, а теперь, ты думаешь, что мне делать? Все лекарства Папа Миша первым делом под себя подгреб, мне надеяться не на что.

– Ну вот, а я, как идиотка, слушаю тебя! – Лена хмыкнула. – Все просто: ты подсел на дрянь по своей же дурости, а теперь ноешь. Что ж, будет тебе урок.

– А ты злая! – Костя картинно покачал головой, в голосе появилась слезинка. – А я-то думал, ты сможешь понять…

– Да, я могу понять. Тебе придется это пережить. Будет очень плохо – помогу, а слушать твое нытье не стану. И тебе не нужны таблетки, тебе нужно несколько дней, чтобы очистить организм, вот и все. Не будь тряпкой, и все пройдет.

Лена повернулась и пошла к Надежде, чтобы лечь наконец и хоть немного выспаться. Вот еще, не хватало терять время на утешения наркомана! К такого рода болезням в семье Елены никогда не относились с сочувствием. Если человек сам совершил глупость, то сам и должен исправиться. Тем более, что делать для этого совершенно ничего не нужно, как раз наоборот: нужно не делать.

«Пристал ко мне за сочувствием, как алкоголик с утра у магазина за пятью рублями! – зло подумала она, мгновенно проваливаясь в сон. – Пашка совсем не такой был… Почему Пашки нет, а этот коротышка жив? Несправедливо!»

Она не видела, как Костя, проводив ее взглядом, порылся во внутренних карманах куртки и, воровато оглянувшись, достал маленькую бутылку водки. На самом деле Косте хотелось жить. Он хотел бы проснуться в своей постели, он хотел бы съесть завтрак под ворчание матери, вечно недовольной жизнью сына. Может быть, он даже сумел бы «завязать». Но ничего этого случиться уже не могло. В новом мире Костя все равно очень скоро погибнет, к чему тогда тянуть и мучиться, как сегодня? Он, как и многие, надеялся на помощь, на хоть какие-то известия. Но вот сейчас, глядя через пойму на далекий пожар где-то на верхних этажах одной из башен Москва-сити, Костя окончательно понял: ждать нечего. Прошлое не вернется, а в настоящем ему нет места.

– Кто же думал, что так все выйдет… – всхлипнул он, откручивая крышку. – Прости, мамочка, но можно считать, что я свое обещание сдержал: больше никаких таблеток! Просто немного водочки… На посошок.

Ему очень давно, с тех пор, как заструился градом пот и задрожали руки, хотелось открыть эту бутылочку. Но она была последней, ведь чертов Папа Миша сразу объявил о жестком сухом законе. Костя еще тогда поддержал того парня, бритого, который заспорил с командиром. Но бритый погиб в самом начале прорыва, и ни на какие «фронтовые сто грамм» рассчитывать не приходилось. Резко выдохнув, Костя задержал дыхание и выпил обжигающей и одуряющей жидкости, сколько хватило духу. Водка скрутила пустой желудок, Костя закашлялся и швырнул недопитую бутылку с крыши. Тут же подкатила тошнота. Зажимая рот, Костя шагнул через ограждение.