— Прячется, как устрица в раковину, едва я вздумаю об этом заговорить. Твердит, что Тредгольд изучает образование островов и собирается написать о них книгу.

— И мне м-р Тредгольд говорил то же самое, даже спрашивал, как назвать ее.

— Я знаю, как бы я назвал его самого! — проворчал Брискет.

М-р Чок становился все беспокойнее по мере приближения к цели. Он проехал тысячу миль, и не видел ничего, кроме летающих рыб и альбатросов. Прогуливаясь как-то поздно вечером с капитаном Брискетом, он выразил желание увидеть что-нибудь новое, интересное.

— Вы жаждете приключений, сэр, — отозвался тот, покачивая головой; — с полдюжиной таких людей, как вы, я повел бы это судно куда угодно. Вы родились моряком. Питер Деккет верить не хочет, что вы мальчиком не были на море.

— Я всегда думал, что полюблю море, — скромно сказал м-р Чок.

— Полюбите? — повторил капитан: — вы моряк по природе, и у вас в крови буйный дух, который так и рвется наружу. И это беспокоит меня и Питера Деккета — также.

— Беспокоит? — повторил м-р Чок.

— Видите ли, — капитан глубоко вздохнул, — нам не по сердцу тайна, она тяготит нас.

— Почему? — проговорил после некоторой паузы м-р Чок.

— Мы не знаем, на какое отчаянное приключение вы нас ведете? Конечно, мы последуем за вами, но согласитесь, что вы не совсем справедливо поступаете по отношению к нам.

— Тут нет ни малейшей опасности, — убедительно произвел м-р Чок.

— Но тайна есть? Вы не станете этого отрицать. Вы таитесь от меня? — проговорил капитан тоном укора, в котором слышалась непритворная "слеза". Он отошел и прислонился в борту, закрыв лицо руками. М-р Чок подошел и положил руку ему на плечо.

— Вы мне не доверяете! — глухо сказал капитан.

— Это не моя тайна; будь она моей, я охотно открылся бы вам.

— Что делать, сэр? В первый раз в жизни, сэр, Билль Брискет является не заслуживающим доверия человеком. И я особенно огорчен тем, что это исходит от вас.

М-р Чок молча стоял возле него в горестном недоумении.

— А я доверил вам тайну, от которой зависит моя жизнь! — продолжал капитан с резким смехом: — вы единственный человек, знающий, что я убил Веселого Питта в Сан-Франциско.

— Но ведь вы убили его, защищаясь?

— Не все ли равно? Доказательств у меня нет. По одному вашему слову меня вздернут на виселицу. И это еще не все. Команда начинает догадываться, а я, в качестве капитана, отвечаю за их жизнь. Понимаете ли вы, какой я подвергаюсь ответственности?

— Команда догадывается! — воскликнул пораженный м-р Чок.

Понизив голос, капитан сообщил, что на днях вечером он застал матроса заглядывающим в окно, находящееся в потолке каюты. Отослав матроса вниз, он сам заглянул в окно, и увидел Стобелля, Тредгольда и м-ра Чока наклонившимися над какой-то бумагой. Он не желал шпионить, но капитан корабля должен наблюдать за порядком.

— Это ваше право, — твердо сказал м-р Чок.

Капитан не без волнения поблагодарил его и, стоя с ним у борта, принялся восхищаться красотой моря и созвездий. Под впечатлением разговора и чар южной ночи, он дал волю своим чувствам и со странной смесью резкости и робости заговорил о своей престарелой матери, об одиночестве и печальной доле моряка, о бесценном сокровище истинной дружбы. Он обнажил всю свою душу перед сочувствующим слушателем; но когда из какого-то замечания м-ра Чока он понял, что тот намеревается открыть ему тайну, он отказался выслушать его по той причине, что его считают за "грубого матроса, которому невозможно довериться".