– Вы можете меня убить, но вам не заставить меня отказаться от своих законных прав!

Ее вернули в подземелье. Прошло еще несколько дней, и совместные мольбы, орошенные слезами Катрин и ее бабушки, достигли наконец цели. Беатрис де Монжан, совершенно обессиленная, но не покорившаяся была отослана к супругу. Однако крепости ей так и не вернули. Раз не удалось заставить ее уступить им замки «по доброй воле», захватчики просто удерживали их силой, и точка.

Но начиная с того злополучного дня, Катрин почувствовала, как супруг все больше отдаляется от нее. Он даже перестал навещать ее по ночам, и Катрин терялась в догадках, не зная, чем объяснить эту холодность. Любовницы у него не было, ни одна девушка по соседству не приходила пожаловаться на молодого сеньора. Анна де Сийе открыла ей глаза. Она обратила внимание внучки на смазливых пажей, обычно окружавших ее супруга, который осыпал их золотом и одевал в шелка.

– Жиль не любит женщин, моя милая.

Много слез пролила Катрин в одиночестве в тиши своей комнаты. Но чем она могла помочь своему горю? Она теперь знала, что Жиль ее не любит, да и никогда не любил. Он женился на ней только из любви к ее землям, а нежные чувства испытывал только к двум замкам. У нее же даже не было ребенка, чтобы излить на него свою невостребованную нежность.

Вскоре он уехал к королю Карлу VII по призыву его тещи Иоланды Арагонской, бывшей в качестве герцогини Анжуйской сюзереном Краонов. Жиль оставался неизменно верен королю и был крайне враждебно настроен по отношению к англичанам. Эта его верность в соединении с отчаянной храбростью являлась неоспоримым достоинством Жиля, способным превратить его в образцового рыцаря. Разве не текла в его жилах кровь Дю Геклена, которому он приходился внучатым племянником? Он отправился на королевскую службу с тем большим рвением, что ему было известно, как нуждался в помощи бедный монарх из Буржа, отверженный собственной матерью, преследуемый англичанам. Жиль горел желанием отдать свой меч и достояние на служение королю.

Катрин осталась одна в роскошном замке Шантосе, в компании стариков. Но великолепные расписанные залы, чудесные гобелены, шитые серебром и золотом, пушистые ковры, изумительные шелка, драгоценная утварь и золотая посуда – все это потеряло свою прелесть в ее глазах, когда рядом не стало Жиля. Если бы не надежда когда-нибудь увидеть его снова, она бы ушла в монастырь.

Тем временем при дворе Жиля ждала странная встреча, осветившая его жизнь краткой вспышкой ослепительно яркого света.

Однако в этой девушке, явившейся сюда из Лотарингии и стоявшей сейчас перед королем без тени гордости, но и без робости, не было ничего необыкновенного. Она была высокого роста, хорошего сложения, сияющая свежестью и здоровьем. Она чувствовала себя непринужденно в мужском платье, но ни в ее чертах, ни в спокойном голосе не было ничего, что могло бы указать в ней на существо неземное. Разве только глаза… Чистые и необычно глубокие. Когда они останавливались на вас, казалось, взгляд проникает в самые темные закоулки души.

Теперь король и Жанна беседовали в нише окна. Жиль не сводил с них глаз, пожираемый любопытством. Что она говорила королю? Какие секреты ему открывала? Бледное лицо Карла VII постепенно обретало краски, тусклый взгляд посветлел. Наконец на его устах заиграла улыбка.

Мгновение спустя Жилю было поручено охранять Жанну, которую отныне он был обязан повсюду сопровождать. Когда его представили девушке, он, не зная что сказать, робко улыбнулся, почувствовав вдруг, как его заливает волна никогда доселе не знакомого счастья, смешанного, с чудесным ощущением чистоты и свободы. Жанна ласково улыбнулась в ответ.

Жиль и Жанна были знакомы всего несколько дней.