Я тихо пошла вперед, сжимая свой осколок и готовясь в любой момент ударить. Но этим вечером все обошлась, и со вздохом облегчения я скользнула в темную дверь черного хода, взлетела по лесенке под крышу дома.

— Лея! — завопила Незабудка, кидаясь мне навстречу и радостно вереща.

— Как ты, милая? — Я потрепала малышку по макушке. — Не кашляла сегодня?

— Нисколечко! — Незабудка вытаращила глазенки, показывая, что говорит истинную правду, и я рассмеялась. Девочка же тотчас сунула нос в мою сумку, пытаясь определить, что принесла на ужин сестра.

— Не торопись, — удержала ее. — Сначала руки мыть, помнишь?

— Так они чистые! — заявила Незабудка, вытаскивая из холстины хлеб, который я купила по дороге, и сразу вгрызаясь зубами в румяный бок. — Вкусно!

Я с улыбкой пригладила непослушные кудри девочки и пошла к окну. За створкой в мешке висели оставшиеся продукты, которые я придирчиво осмотрела. Три яйца, пара картофелин, немного молока. Со свежим хлебом получится вполне достойный ужин, а утром накормлю сестру кашей, в мешочке как раз есть немного крупы. А сама перехвачу что-нибудь по дороге на работу. Или подожду до вечера, ничего страшного со мной не случится. Я ведь уже взрослая, вполне могу обойтись без еды. Какое-то время. А вот Незабудке нужно питаться, и по возможности сытно.

Снова погладила сестру по голове, хоть та и не любила подобных нежностей. Отошла к маленькому очагу, согревающему скудное жилище, и повесила котелок. Воды в ведре почти не осталось, значит, придется принести снизу. Но лучше сделать это ночью, чтобы не попадать на глаза хозяйке, а тем более постояльцам.

— Чем ты сегодня занималась? — спросила я, срезая кожуру с картошки. Стружка получалась тоненькой-тоненькой, почти прозрачной, но даже ее я не собиралась выбрасывать, решив, что кожуру вполне можно пустить на суп.

— Я играла! — важно объявила малышка и широко улыбнулась, показав щербатый рот.

— Играла с куклой? — уточнила я. Сшитая из лоскутков и затасканная до неприличия кукла Пуся была любимой подружкой девочки.

— Не-а. — Незабудка сверкнула зелеными глазищами. — Я ходила в Замок!

Картошка выпала из моих рук и покатилась по темным скрипучим доскам. Я метнулась к сестре и, присев перед девочкой, сжала ей плечи.

— Как ходила? Как ты прошла? Я же говорила, чтобы ты не смела, чтобы никогда… Сиера! Как ты могла?! Ты ведь обещала!

Незабудка скривила от испуга рот, и глаза наполнились слезами. Она точно знала, что когда я называю ее по имени, а не привычным ласковым прозвищем, это значит, что я по-настоящему рассердилась. Когда малышка была младенцем, ее глазенки были ярко-голубыми, словно цветы незабудки. Со временем глазки Сиеры поменяли цвет на зеленый, но прозвище так и осталось.

Сестра захлюпала носом, надеясь, что одного этого достаточно, чтобы разжалобить меня и я перестала ругаться. И обычно это срабатывало. Но только не в этот раз. Я побелела, и мои пальцы на плечах девочки сжались, почти оставляя синяки, до боли. Так что Незабудка все-таки расплакалась уже по-настоящему — от страха и непонимания.

— Но мне было грустно… — завыла она. — Я жду-жду, а ты все не приходишь! Я просто посидела там немного и ушла, вот и все! Совсем капельку! Мне больно!!!

Я рывком убрала руки и закусила губу.