– То есть, как это? – не понял он.

– Нет человеческой плоти, – прошептала Адна. – Не знаю, что есть, но если кто раскидывает колдовство, всегда можно подобраться к нему исподволь. Ростками, семенами, ароматами. Тысячи способов, и все надежные, но все призваны осязать плоть, а ее нет.

– А разве вы, когда исчезаете, собственную плоть в туман развеиваете? – поинтересовался Хопер. – Вы же лепите из нее все, что хотите!

– Силою богов, воплощенной в камнях, расставленных ими, – объяснила Адна. – Ваш Ананаэл ведь так любит выражаться? Менгиры служат нам. Не прикидывайся дурачком, Бланс, ты ведь знаешь, что эти фокусы дорого обходятся. И всегда видно, откуда что берется. Ей, этой ведьме, неоткуда было взять силу. И все-таки она ее нашла. Остановила меня, будучи бесплотной. Она духом что ли своим по земле топала?!

– Почему ты меня спрашиваешь, – спросил Хопер.

– Мне кажется, что она тебя ведет, – скривила губы Адна.

– И куда же? – поинтересовался Хопер.

– А вот туда, где ты есть, туда и ведет, – наклонила голову Адна и улыбнулась, разрывая рот пополам, от уха до уха, обращаясь в разъятое молнией старое дерево. Изгибая руки корнями постылой клюки. Растрескиваясь пересохшей корой. Шелестя сухими листьями. – Я буду присматривать за тобой, Бланс. А знаешь, что она мне сказала, когда я спросила ее, кто она и чего хочет? Она не назвалась, но сказала, что великое облегчение тебе послать хочет. Быстрый сон, который не убьет, но приморозит. Так, чтобы ни боль, ни тоска, ни радость не пробились к спящему. Представляешь? Меня, хозяйку этого леса, одну из высших, как равную о помощи попросила! И ведь зацепила, погань такая, зацепила… Есть у меня похожая уловка. Оставлю тебе подарочек. Только ты уж не пользуй его, пока до Опакума не доберешься, а там-то как знаешь. Почувствуешь, что невмоготу черноту эту сдерживать, так и глотай. В сладком и непроглядном сне любая мука что дождь за двойным окном. Что зима на горячей печи. Только не торопи события… Уж больно мне любопытно…

Хопер проснулся уже после рассвета. С трудом открыл глаза и уже не знал покоя, пока не сорвал облепившие, стянувшие путами его тело стебли лесного вьюна и не освободил спутников, которые готовы были спать до тех пор, пока их тела не обернутся перегноем. И только после этого нащупал за отворотом рукава стручок болотного поминальника. Уже и забыл, как он выглядит, и сама-то трава – реже не бывает, да и цветет один раз, и цветов ее никто не видел в последнюю тысячу лет, а уж стручок, который полгода вызревает… Только и догадался, что это он, потому как цвет у него красный. Нет другого похожего в Терминуме, да и этот пришлый. Так же, как и вандилские кедры.

– Да будь я проклят, – плевался листьями и потирал горло Эйк. – Мало того, что чуть не придушила, так еще и издевалась надо мной во сне. Что это за погань такая? Что ей было нужно?

– Лесная ведьма, – пробормотал обескураженный Раск. – Вот уж не думал, что она знает про это место.

– Она про все места знает, – успокоил Раска Хопер.

– А мне она понравилась, – зевнул Мушом, поправляя порты и выдергивая из них побеги. – Ну, неплохо было бы подкормить, округлить в некоторых местах, а так-то ничего. Стройная. Чего ей нужно было?

– Со мной она не говорила, – проворчал Эйк. – Руки-ноги скручивала, словно сломать хотела, а ни слова не произнесла.

– И со мной, – сладко зевнул Мушом. – Хотя, не люблю я эти разговоры.