Тишина длилась и длилась, бесконечная, как смертный хрип. Тишина и темнота – кроме них в мире не осталось ничего.

– Мы договорились? – спросила этой тишине Кати. – Или будешь еще спорить?

– Нет, – беззвучно, одними губами прошептал Кар. – Нет, нет!

– Ты пожертвовал уже мною однажды. По сути, ты жертвовал мною каждый день все эти восемь лет. Я лишь прошу сделать это еще раз, ради меня, ради императора, ради обоих наших народов. Не такая уж это высокая цена.

«Нет, нет!»

– Решайся, Карий. Я устала ждать.

«Нет!»

– Я худший из всех людей на свете, Кати. Но даже я не смогу убить тебя.

– Тебе и не придется, все сделают жрецы, это их работа – убивать магов. Только не упусти Силу. Помни – она нужна тебе вся.

– Кати… Я буду говорить завтра с отцом, с другими Сильными. Я предложу им Долину, предложу любые уступки, вплоть до половины Империи… Эриан не утвердит, но мы разберемся с этим позже. Отец хочет моей смерти – отлично, я отдамся в его руки, как только все закончится. Лишь бы они помогли нам. И мы будем драться, драться, не считаясь с потерями. Мы сделаем все, что сможем, и только если… если не останется выбора, тогда я соглашусь. Но до последнего буду простить тебя передумать и поменяться со мной местами.

– Договорились. Я буду ждать твоего решения. Но все должно быть готово.

– Кати… Я не хочу!

– Знаю, – сказала она и шагнула ближе. – Ты можешь сделать для меня еще одно. Это не касается ни императора, ни твоей маленькой дикарки, только нас двоих. Я не буду настаивать…

– Разве это не должен быть Эриан?

– Я говорила тебе, к чему это приведет. Но я могу уйти.

– Нет, – прошептал Кар, протягивая руки, обнимая ее, прижимаясь к ее щеке своей, мокрой от слез. – Не уходи. Я должен был сделать это еще в Долине, я был слепцом, Кати, нет – идиотом. Прости меня, прости…

Кати простила – руками, губами. Кар увлек ее на кровать, помог снять одежду. Его собственная одежда полетела на пол, Кар и не заметил, как оказался без нее. Мгновения растянулись на годы, на столетия. Безумие, преступление, священнодействие…

Но не одна Кати избрала эту ночь для решающего разговора. Может быть, поставленный ею магический колпак ослаб, может быть, та, что стояла перед палаткой, не решаясь войти, и впрямь обладала Силой – но только Кар почувствовал неумелое, ищущее прикосновение магии. Почувствовал страх и упрямую решимость той, у входа, но закрыться не успел. Ее боль ударила Кара, когда Тагрия поняла, чем он занят и, через мгновение – с кем. С улицы долетел тонкий вскрик. И топот убегающих ног. И – тишина.

– Что ты будешь делать? – спросила Кати.

– Ничего, – ответил Кар, снова принимаясь ее ласкать. – Не думай об этом, забудь. Обо всем забудь, Кати…

Он целовал ее губы и глаза, он был нежным и настойчивым, он отзывался на сокровенные желания ее тела. Он пытался, снова и снова, ласками заглушить их общую печаль и горечь неслучившегося.