– Ты представляешь, что с ним сделает Эриан? – спросил Кар.

– Покажи ему, – сказала Кати.

Жрец извлек из-за пазухи свернутый рулоном лист пергамента. Медленно, как будто каждое мгновение не уносило сотни жизней, Кар развернул его. Прочитал.

– Императорское помилование. Оформленное по всем правилам. Не верится, что ты сама его составила.

– Это сделал Верховный жрец, – так же буднично ответила Кати. – По-твоему, император утвердит?

Поглядев еще раз на подпись – «Кати, императрица», – Кар вернул документ. Ему самому помилования не полагалось. Даже будь возможность, Кар не стал бы о нем просить.

– Думаю, утвердит.

– Прощай, Карий. Не упусти Силу.

«Нет, Кати, нет!»

– Я люблю тебя, Кати. Всегда любил.

– Знаю, – сказала она. – И всегда знала. А теперь отвернись.

Кар подчинился. Негромкую возню за спиной, когда Сильная ложилась на стол и жрец закреплял ее конечности ремнями, перекрыл шум сражения. Кати не вскрикнула, только булькающий звук сообщил Кару, что дело сделано. Через несколько мгновений рука в красном рукаве поднесла ему серебряную чашу. Кар приблизил к ней ладонь. И пришла Сила.

Не обычная, вожделенная любому магу Сила дикарской крови. Даже не та, заветная, младенческая, что ошибочно считалась самой действенной, самой полной. Ничто из испытанного раньше не могло подготовить его к этому. Кар закричал, когда внутренности его превратились в пылающее чрево звезды. Он сам стал пламенем, он сгорал, хрипел и просил еще, он был ненасытнее смерти, бушующей у подножия холма. Чаша выплеснулась, кровь в ней стала розовой водой, но Кар уже впитывал всем телом, чаши, порции – глупые детские обряды, утешение слабых. Он умирал, ибо тело не способно выдержать такого и восставал, потому что был бессмертен. Сила хлестала из серебряного чана, из еще содрогавшегося тела, Сила сжигала в нем все, чтобы править безраздельно, вечно, чтобы в мире не осталось ничего, кроме ее огненной власти. В крике, что рвался из горла, не было ничего человеческого. Жрец скорчился под ногами Сильного, слишком жалкий, чтобы Сильный мог его заметить, и только поэтому остался жив. Там же, внизу, были и другие – мелкая рябь на поверхности дрожащего мира, мира, лежащего под ногами словно ковер, словно цветной лоскут, принесенный ветром. Сила достигла совершенства, и огненный поток наконец иссяк. Сильный шагнул с холма прямо в гущу сражения.

Мельком увидел свое тело – оно состояло из маленьких сгустков огня и возносилось далеко над вершинами вековых деревьев. Сильный знал, что по желанию может сделать его меньше или больше, чтобы заполнить весь мир. Но сейчас было хорошо и так. Под ногами суетились мерзкие твари, обличием похожие и на людей, к которым принадлежал еще недавно Сильный, и на животных. В них тоже была Сила – другая, порченая, она смердела, как полуразложившийся труп. Сильный зачерпнул их горстью, сразу несколько десятков, смял, отбросил искореженные дымящиеся тела. Отряхнул руки. Не так, это можно сделать быстрее. Из раскрытых ладоней выплеснулся огонь. Прокатился, разрастаясь, дотла сжигая их – мохнатых, чешуйчатых, рычащих и воющих. Сильный удовлетворенно кивнул, и новая струя огня ударила, как плеть. Твари визжали, сгорая живьем. Люди кашляли в дыму и запахе горелой плоти, словно сделавшись вдруг обитателями гигантского жаркого. Новая огненная плеть вскипятила реку, к дыму добавился обжигающий пар.