– Мои люди сторожат всю ночь, – продолжил Тинкал. – Их дело – мечи, а всякие странности по нашей части. Я караулю первым, потом разбужу Исару, а она – тебя. И не выдумывай ничего, мои люди за тобой присмотрят.

Он развернулся и ушел. Исара посмотрела вслед.

– Он не просто так бесится. Что-то близко, дерьмовое что-то. Тинкал чувствует, и я, а где, понять не можем. А ты? Чувствуешь что-нибудь?

– Над каждой деревней остатки заклятия, люди будто вымерли, на дорогах пусто, а меня грозят убить два полумага с шайкой разбойников. Что еще плохого я могу чувствовать?

Исара подтянулась на локтях так, что ее длинное лицо оказалось у самого плеча Тагрии. На мочках ушей разбойницы покачивались тонкие золотые ниточки – серьги.

– А ты не злись, – прошептала она. – Увидишь еще, Тинкал не все тут решает.

– Удивляюсь, что остальные вас слушают, – так же шепотом сказала Тагрия. – И не боятся проклятия?

– Эти-то висельники? Плюнь.

Тагрия встревожено замолчала. Бетаран похрапывал, привалившись к широкому стволу. Свободные от дежурств разбойники укладывались вокруг, кто расстелив меховой спальный мешок, кто попросту завернувшись в плащ. Часовые растворились в полумраке. Тагрия не видела их, но чувствовала – настороженные тени меж темных стволов. Ночного побега не получилось бы. Но Тагрия и не собиралась убегать – куда? И зачем? Тинкал отвратителен, как гнусная насмешка над памятью о другом полумаге, но покуда он держит путь в ту же сторону, лучше ехать с ним, чем прятаться от него. Интересно, что понадобилось ему в Ферре, большом городе с кучей жрецов, где за темные волосы колдуна запросто можно угодить на площадь в качестве недолгого развлечения толпы. Недолгого – до последней головешки в страшном костре, служащем, по словам жрецов, земным примером вечного пламени, что ждет после смерти всех колдунов.

Восемь лет назад Тинкал не посмел бы и близко подойти к Ферру. Такие, как он, жили только на окраинах Империи, но и там им приходилось скрываться и терпеть преследования, и часто заканчивать свою жизнь на кострах. Священный закон храма не знал милосердия к проклятому роду колдунов. Теперь все иначе.

Многое изменилось в Империи с началом Нашествия. Вернулся из долгого изгнания названный брат его императорского величества, принц Карий. Его матерью была кормилица императора Эриана, а отцом – правитель древнего народа магов, что скрывались в северных горах в ожидании часа, когда смогут вернуть былую власть и отомстить народу истинных людей. О том всякое болтали, но Тагрия знала наверняка: не выступи Карий против отца, Нашествие было бы коротким и победоносным. Пал бы от руки молочного брата император Эриан, брат-принц по закону взошел бы на престол – и сложил Империю к ногам подоспевших магов.

Память незаметно вернулась на восемь лет назад, к такому же теплому весеннему вечеру. Отблески костра высветили мрачное лицо мужчины: глаза цвета безлунной ночи, короткие черные волосы, упрямые скулы. Нос, лоб и подбородок словно вытесаны из камня торопливым скульптором, которому недосуг заботиться о плавности черт. Тагрии этот мужчина казался то грустным, то злым, то смертельно опасным – для всех, разумеется, кроме нее.