Прочитав мой «мрачно-комический» сценарий и ознакомившись с более ранними «мрачно-комическими» драматическими произведениями, она выдала такой совет:

— Если вы хотите свести концы с концами в Голливуде, помните, что писать вы должны в общем ключе… лишь с редкими «мрачно-комическими» вкраплениями. Только вкраплениями! Брюсу Уиллису позволительны шуточки, но ему все равно предстоит разделаться с немецким террористом, у которого главное достоинство — чеканный профиль, и спасти свою жену из горящего здания. Ясно?

Мне было ясно. В течение следующего года я выдал на-гора три сценария: один боевик (исламские террористы захватывают яхту в Средиземном море с тремя детьми президента США на борту), семейную драму (умирающая от рака мать пытается сблизиться со своими взрослыми детьми, которых злая свекровь заставила ее бросить еще маленькими) и романтическую комедию (слямзил у «Прайвет Лайвз») — молодожены влюбляются в детей друг друга во время медового месяца. Все эти сценарии были выстроены по законам жанра. И ни один из них не продался.

Тем временем пилотный выпуск ситкома канул в неизвестность без следа, и Люси обнаружила, что ее перестали приглашать на кастинги. Иногда ей удавалось сниматься в рекламе. Однажды она едва не получила роль душевного врача-онколога в фильме о бегуне-марафонце, страдающем от рака костей. Однажды она могла сыграть роль жертвы в фильме о маньяке, но… Как и меня, ее преследовали неудачи, одна за другой. Соответственно, наш банковский счет начал заваливаться за красную зону. Нам необходимо было найти работу с постоянной зарплатой. Мне удалось устроиться на тридцать часов в неделю в «Книжный суп» — считается, что это один из лучших книжных магазинов в Лос-Анджелесе, а Люсю ее безработная подруга из актерской гильдии уговорила попробовать заняться продажей товаров по телефону. Поначалу Люси ненавидела эту работу, но актриса в ней не смогла смириться с неудачами, и моя жена принялась играть по телефону. Она зарабатывала прилично, около тридцати тысяч в год. Она все еще ходила на прослушивания, но увы. Удача ей ни разу не улыбнулась. Поэтому она продолжала работать в сетевом маркетинге. Затем в нашей жизни появилась Кейтлин.

Чтобы присматривать за дочерью, мне часто приходилось отпрашиваться с работы, однако я продолжал писать. В итоге появились несколько киносценариев, театральная пьеса и пилотный выпуск для телевидения. Ничего из этого мне не удалось продать. Примерно через год после рождения Кейтлин Люси перестала платить членские взносы в актерскую гильдию и поднялась до должности инструктора продавцов по телефону. Я снова вернулся в книжный магазин. Но наш общий годовой доход после уплаты налогов едва достигал сорока тысяч — и это в городе, где многие тратили больше на свою силиконовую грудь! Мы не могли себе позволить переехать. У нас была одна на двоих старенькая «вольво», купленная еще во времена правления Рейгана. Нам было тесно, причем не только из-за отсутствия достаточного физического пространства, но больше из-за растущего осознания, что мы попались в ловушку жалкого существования без каких-либо перспектив. Разумеется, мы обожали свою дочь. Но годы летели все быстрее, и мы уже перевалили за тридцатник и начали смотреть друг на друга как на тюремщиков. Мы старались справиться с нашими различными профессиональными неудачами и смириться с пониманием, что, в то время как все снимали сливки в благополучные годы Клинтона, мы застряли в Нигдевилле. И хотя Люси отказалась от всех надежд сделать карьеру как актриса, я продолжал писать и писать, что, кстати, ее раздражало, потому что она понимала — и совершенно справедливо, — что основные заботы по добыванию хлеба насущного ложатся на ее плечи.