|
Пока Гори в относительной безопасности, но у нее не было и тени сомнения в том, что отец скоро предпримет новую попытку умертвить его. Если только Гори не умрет прежде и без его помощи. При этой мысли в горле у Шеритры заклокотал истерический хохот. «Бедный Гори! Если с тобой не сумеет расправиться Табуба, это сделает за нее отец». Вдруг она почувствовала, как на глаза наворачиваются горячие слезы. Издав сдавленный крик, она бросилась следом за отцом, мимо неглубокой ниши, в которой открывалась дверь в покои Гори, охраняемая часовым, а потом в широкий главный коридор, ведущий по всему дому. Отца нигде не было видно, но в дальнем конце коридора она разглядела фигуру Антефа, который выходил в сад.
– Антеф! – позвала она, и он остановился, поджидая, когда она подбежит к нему. Она тяжело дышала. – Антеф, – повторила Шеритра. В груди у нее давило от быстрого бега. – Я хотела больше не обращаться к тебе за помощью, но у меня нет другого выхода. Нам необходимо увезти Гори из этого дома и, если возможно, сделать так, чтобы он уехал в Дельту. Прости меня за эту просьбу, – добавила она, заметив, какое выражение появилось у него на лице, – но мне просто не к кому больше обратиться. Ты мне поможешь? – Не представляю себе, как можно вывезти его отсюда, – произнес он с сомнением. – Царевич содержится под строжайшим надзором, и, честно говоря, царевна, если я ослушаюсь твоего батюшки, это может стоить мне жизни. – Я тоже не представляю, как именно нам его спасти, – призналась Шеритра, – но мы обязаны предпринять такую попытку. Приходи в мои покои через час, тогда я уже умоюсь и оденусь, и мы попробуем что-нибудь придумать. Он поклонился, и они расстались. Шеритра вернулась к себе. Пока она не переступила порог своей комнаты и Бакмут не бросилась ей навстречу, девушка даже не осознавала, что доведена почти до предела. Однако стоило ей возвратиться в привычную тишину собственной спальни, где ее встретил знакомый аромат благовоний, где ее окружали такие родные, любимые вещи, самообладание оставило ее. Ее била крупная дрожь так, что Шеритра практически не могла сдвинуться с места, и служанке пришлось самой усаживать ее в кресло. – Дай мне вина, – пробормотала Шеритра сквозь стиснутые зубы. Бакмут принесла ей кувшин и чашу, сама налила вина, вложила чашу ей в руку и сомкнула пальцы. Шеритра быстро осушила первую чашу до дна, попросила служанку налить еще и так сидела, медленно потягивая вино. Дрожь мало-помалу унималась. «Если у меня не будет другого выхода, – думала она, – я смогу убить часового у покоев Гори. И Табубу я тоже убью. Я убью всех и каждого, если только это поможет спасти Гори». – Мне надо умыться, – скомандовала она, – и поскорее. Сегодня мне предстоит еще много дел.
ГЛАВА 21
Не слышны твои стенания тому, кто обрел покой, И тому, кто лежит в гробнице, Не понять твоих слез. Стражники уложили Гори на постель и ушли, а он мгновенно погрузился в тяжелый, навеянный дурманом сон, в котором ему являлась Табуба. Облаченная в ослепительно белые одежды, она сидела в саду в густой тени сикоморы, обнажив одну свою восхитительную грудь. К сморщенному соску грубо слепленным, лишенным губ ртом приникла маленькая восковая кукла, из головы и живота которой торчали медные иголки. Кукла сосала, мерно и ритмично раскачиваясь взад и вперед. «Осталось немного, Гори, дорогой, – нежно ворковала Табуба, – смотри, он почти наелся». Гори проснулся, его горло сдавил беззвучный, не способный вырваться наружу крик. Охваченный мгновенной паникой, он тотчас ощутил уже знакомую пульсирующую боль в голове и в животе. Он принялся неистово шарить руками по постели, пока постепенно разум не вернулся к нему. |
