— Я не знал, как поступить. Конечно, мне было известно, что однажды я стану герцогом, но ни я, ни мой отец и представить не могли подобного исхода. Да, меня учили, давали советы, но никто ни разу мне не сказал, как больно это будет. Быть наследником — это нечто абстрактное, но вступить в права наследства — нечто совсем иное.

— Милый, — приглушенно прошептала Брианна, чувствуя, как исчезает гнев.

— Нет, дай мне закончить. Ты это заслужила. — Колтон с трудом проглотил подступивший к горлу комок. — Думаю, в тот день я чувствовал себя в какой-то мере преданным. Преданным отцом. Его смертью. Глупо, не правда ли? Я был молод, но уже стал мужчиной. Это не должно было случиться так скоро. Он не должен был умереть. Мне пришлось забыть о своем горе, для этого не осталось времени. Поэтому я принялся старательно исполнять обязанности герцога и, возможно, забыл о многих других важных вещах. К счастью, ты сделала все возможное, чтобы напомнить мне.

Брианна замерла. Колтон, которого она знала, не привык изливать душу.

— Могу я рассчитывать на твое прощение за мою глупость? Я всегда пытался найти смысл во всем. Несмотря на очарованность твоими поступками, должен признать, они приводили меня в смятение. — Колтон напряженно смотрел на нее. — Мне нет оправдания за мои подозрения, но с тобой я чувствую себя уязвимым, а этого не случалось уже давно. Девять лет, если быть точным. А тут еще наш будущий ребенок и мысль о том, будто ты что-то от меня скрываешь, — мне казалось, я был сокрушен. Поэтому я попытался овладеть ситуацией единственным известным мне способом. Я идиот, но идиот, который безумно любит свою жену.

Даже при всем желании Брианна бы не смогла пошевельнуться.

— Это правда, — с трудом продолжал Колтон, — иначе я не стал бы действовать так опрометчиво.

Брианна обожала эту типичную логику своего мужа, благодаря которой его извинения наконец-то достигли цели.

И тут он поразил ее словами:

— Я не понимал, что это случилось со мной. С нами.

Она сидела на скамеечке перед туалетным столиком, спокойно сложив руки на коленях и глядя на Колтона. Однако сердце ее бешено билось.

— Ты не знал, что любишь меня?

Он был так красив, могуществен, богат — любой мужчина мог лишь мечтать об этом. Однако сейчас Колтон выглядел растерянным. Потерев подбородок, он с трудом произнес:

— Я этого не понимал. Да, Брианна. Да, я люблю тебя.

И вот все встало на свои места.

Произнести эти слова оказалось не так уж трудно. Признаться самому себе в любви к Брианне было намного сложнее, и именно это возводило между ними преграду. Они любили друг друга. Это было больше, чем простое откровение.

Раньше Колтон и не подумал бы признаться в братских чувствах к Роберту. Это получилось само собой. На этот раз он собирался сказать Брианне о своей любви, но и представить не мог, что голос его внезапно охрипнет, а говорить будет так тяжело.

И этот младенец, которого она ждала… Колтон не мог подобрать слова, которые выразили бы все его чувства при мысли о том, что у них будет ребенок.

В глазах его жены стояли слезы, и он снова был виноват, но, по крайней мере, сейчас он не обидел ее. Он вздохнул с облегчением, увидев слабую улыбку на ее губах. Она встала, подошла к нему, но, несмотря на все требования этикета, он не сумел подняться ей навстречу и так и остался сидеть, пораженный этим выражением на ее прелестном лице.

Брианна взяла бокал бренди из его ослабевших пальцев и поставила его на каминную полку. Усевшись к нему на колени, она легко коснулась рукой щеки Колтона.

— Нам очень повезло, правда?

Колтон не мог ответить от переполнявших его чувств и лишь смотрел ей в глаза.