Дебора не верила собственным ушам.

– Вы меня любите?

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Мое сердце принадлежит вам.

Дебора испугалась, что вот-вот лишится чувств. Он повторил слова, которые Лизбет заставила ее написать в письме к нему. Одна часть ее души готова была воспарить в небеса от счастья, другая терзалась осознанием вины: он-то думал, что она сама составила письмо.

Но не успела она признаться во всем, как Тони встал из-за стола.

– Пойдем прогуляемся.

Он взял ее под руку и увлек к одной из аллей пустынной и уединенной, которая освещалась лишь слабым светом фонарей.

Он переплел ее пальцы со своими… и Деборе расхотелось признаваться, что она не сама написала письмо. Какое все это имеет значение? Его слова обрели зеркальное отражение в ее сердце.

Она чувствовала, что ее мечты о замужестве вполне могут сбыться, – особенно когда Тони увлек ее в увитую розами беседку. Волшебный аромат цветов наполнял воздух. Здесь они были совершенно одни.

Тони обнял ее и стал с упоением целовать. Дебора ответила ему со всей страстью, живущей в ее сердце. Она ничего не могла с собой поделать.

Их поцелуй затянулся. Он крепче прижал ее к себе, ласково играя с ее язычком. Она ощутила, что он готов войти в нее, и со стоном прижалась к нему всем телом. Она хотела его столь же отчаянно, как и он ее.

И вдруг над головой у них раздался странный свистящий звук, за которым последовала вспышка.

Дебора испуганно ойкнула и прервала поцелуй. Тони по-прежнему обнимал ее за талию, а ночное небо над ними расцвело тысячами звезд.

Фейерверк!

Дебора слышала о нем, но никогда еще не видела. Оркестр играл во всю мощь, и ночь несла музыку на невидимых крыльях, пронизанных огнями. В водовороте ослепительного света сверкали фонтаны пламени и искр, а в воздух взмывали все новые и новые ракеты.

– Потрясающее зрелище! – прошептала она.

– Да.

Тони прижал ее к себе, и Деборе захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы они стояли вот так, обнявшись, под черным бархатом неба, в окружении вспышек света и музыки. Он коснулся губами ее волос. Потом наклонился, чтобы поцеловать ее…

Раскат грома расколол небеса у них над головой, и иссиня-черное покрывало ночи пронзил ослепительный зигзаг молнии. Создавалось впечатление, что фейерверк вызвал гнев богов. Мгновение спустя с неба хлынул проливной дождь. Они попытались укрыться в беседке, но ее живая крыша служила жалкой защитой от разбушевавшейся стихии.

– Придется спасаться бегством! – крикнул он, перекрывая неумолчную дробь, которую крупные капли дождя выбивали на гравийной дорожке.

Дебора кивнула.

Тони взял ее за руку, и они побежали к лодкам. Они были не одни – из павильонов и аллей выскакивали такие же парочки. Одни весело смеялись, другие вслух выражали свое недовольство.

У причалов скопилась огромная толпа людей, которые спешили и толкались, торопясь побыстрее сесть в лодки и отправиться домой. Все они были молоды, и Дебора решила, что пожилая публика, подобно барону де Фонтина, покинула сады заранее. Лодочники держали в руках масляные лампы, да и на пристани горели несколько фонарей, но в основном Воксхолл погрузился в темноту.

Оркестранты разбежались, и какой-то шутник затянул фривольную народную песенку, которую дружно подхватили остальные. Дождь понемногу стихал, а вскоре и вовсе прекратился, словно наслаждаясь музыкой.

Тони не выпускал ее руки, пока они пробирались сквозь толпу, – лодочники брали на борт тех, кто первым подбегал к лодкам. Особой популярностью пользовались суденышки, над которыми были натянуты парусиновые тенты.

Дебора обеспокоено сказала:

– Платье Лизбет безнадежно испорчено.