Пойду поговорю с ним.

Торилья повернулась и выбежала из кухни в узкий мрачный коридор, выходивший в несколько претенциозный холл.

Там спиной к двери стоял преподобный Огастес Клиффорд, викарий Барроуфилда.

Это был статный, обаятельный мужчина, но выглядел он значительно старше своих лет. Его белая как лунь голова и лицо, изборожденное глубокими морщинами, говорили о нелегкой жизни, требующей огромного напряжения сил.

С печатью грусти на челе он опустил на кресло шляпу священнослужителя, однако, завидев приближающуюся к нему Торилью, нежно улыбнулся.

— Ну вот я и вернулся, Торилья! — воскликнул он. — И как раз в назначенное время.

— Как хорошо, папа! Обед уже готов, — обрадовалась Торилья. — Было бы обидно, если б из-за твоего опоздания погибла прекрасная баранья нога, которую прислал нам фермер Шиптон.

— Да, конечно, я не забыл, — сказан викарий, — но если она велика, нам следует поделиться…

— Нет, папа! — заявила Торилья тоном, не терпящим возражений. — Делиться нечем. Иди скорее в столовую, мне нужно кое-что сказать тебе.

Викарий вошел вслед за дочерью в темноватую комнатку, где в отличие от гостиной окна выходили на фасад дома и смотрели на север.

Здесь стояла вполне приличная мебель, которую они привезли с собой с юга, однако шторы были сшиты из дешевого материала, хотя Эбби и Торилья сделали все возможное, чтобы скопировать драпировку, запомнившуюся им по Фернлей-Холлу.

Элизабет, младшая сестра графини Фернлей, вышла замуж за Огастеса Клиффорда, служившего тогда куратором в Лондоне, в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер.

Граф Фернлей, дабы сделать приятное жене, назначил его викарием небольшого прихода в Фернфорде, который находился в его собственном поместье в Хертфордшире. Таким образом, Торилья и Берил выросли вместе.

Их родители были весьма рады этому обстоятельству, и хотя Верил была на два года старше Торильи, разница в возрасте была не столь уж очевидна.

Более того, Торилья оказалась куда смышленее старшей сестры, но старалась держаться с ней вровень, ибо Берил постоянно отставала в учебе.

Графиня Фернлей предпочитала жить в Лондоне, поэтому Берил больше времени проводила со своей тетей, чем с матерью.

Она так любила миссис Клиффорд, что ее неожиданная кончина заставила Берил горевать ничуть не меньше Торильи.

С утратой матери жизнь Торильи совершенно переменилась. Преподобный Огастес счел невозможным более оставаться в доме, где был так счастлив со своей женой.

Ему стало невмоготу трудиться в тихом уютном селении, где, откровенно говоря, у него было не слишком много дел, и подал прошение о назначении его в один из самых уединенных и бедных районов на севере. И вот через два месяца после смерти жены Огастес Клиффорд занял должность викария в Барроуфилде.

Все это произошло так стремительно, что Торилья осознала случившееся, лишь оказавшись в странном и чужом для себя месте, вдали от родни и знакомых. Только Эбби могла как-то утешить ее.

Ну а для преподобного Огастеса переезд послужил средством облегчить свое горе, а быть может, и вызовом, о котором он мечтал всю жизнь, хоть никто и не догадывался об этом.

Вдохновленный неукротимым желанием помочь тем, кто был несчастнее его самого, он весь ушел в проблемы и трудности, которыми изобиловала ужасающая жизнь шахтерской деревни.

Казалось, он один с пылом крестоносца противостоит целой армии зла.

Лишь Торилья и Эбби знали, что в своей одержимости он забывал о пище и сне, пытаясь хоть в чем-то помочь существованию своих новых прихожан.

И свою стипендию, и те крохотные средства, которые у него оставались, викарий до последнего пенни тратил на паству.

Только благодаря Эбби, забиравшей у него после получения чеков деньги для ведения хозяйства, они были избавлены от голода.