— Уроды, — свирепо сказал он. — Мусора. Сброд, обсоски, накипь. Как разговариваете с офицером РУОПа?!! Дрянь, окурки, слякоть, труха…

Дежурный был серого цвета, как и его форма, однако смолчал.

— …Ты — жертва инцеста. Твой папаша трахнул твою мать в задницу, и ты появился оттуда…

— Вы не правы, товарищ старший оперуполномоченный, — сказал майор и с демонстративным спокойствием сделал глоток из своей чашки. Громкий такой глоток.

— Да ты… — сотряс Неживой воздух. — Да таких…

Он не выдержал — нажал на кнопку, которую, оказывается, давно терзал пальцами в кармане. Само как-то получилось, без участия разума.

И пошел прочь из дежурки, размышляя о чем-то страшном, что и словами не выразишь, и мысли эти оседали серой пылью на лицах присутствующих…

Собеседник поперхнулся, выплеснув всё изо рта.

Выронил чашку. Схватился за горло. Перегнулся в поясе, странно мыча. Опрокинулся на спину, сбив тумбочку с бюстом. Оглушительно разбилась бутылка, самогон разлился по полу…

Повезло ему, этому служаке. В последний миг, уже замыкая контакт, Неживой передумал убивать. Дрогнула душа стрелка, дрогнул палец… а ведь мог быть паралич дыхательного центра — запросто. Однако дело ограничилось кратковременным спазмом гортани.

Сержант, бывший хирургический медбрат, сориентировался мгновенно, — бросился к синеющему начальнику оказывать первую помощь.

За спиной старшего оперуполномоченного остались суета, беготня и крики.

Возле проходной его догнал опер Батонов.

— Виктор, я видел, что с вами была какая-то женщина… — начал коллега с присущим ему простодушием.

— Чего орешь, Батонов?

— Я Баженов.

— Это не женщина, а агент. Только, бля, соберешься с агентом поработать, как сразу, бля, орут на все Управление.

Тот попятился.

— Встреча с агентом? Непосредственно в Управлении?!

Андрей Дыров ждал перед турникетом, готовясь покинуть здание.

— Витюша, не пугай детей, — позвал он.

— У меня нет детей.

— Драматург Чехов сказал: «Если на сцене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить». А мы с тобой давай знаешь как скажем? «Если в кадре появляется женщина, она обязательно должна раздеться». Намёк понятен? Я говорю про твоего «агента», который там наверху нервничает, высовывает нос в коридор.

— Ты театрал, тебе виднее, — проворчал Неживой.

— Слушай, берсерк! Опять врежешь кому-нибудь, а мне потом людям расписывать, что ты ловил муху.

— Стой, Марлен, не уходи, есть дело… — остановил Виктор Батонова. — Да понял, Андрюха, всё под контролем. Насчет ружья мне понравилось. Береги свою пушку, чтоб не намокла раньше времени, на улице гроза.

— Оружие у меня в сейфе, — напрягся Дыров.

— Пушку, которая у тебя между ног, — терпеливо пояснили ему, непонятливому.

— До чего ж ты пошлый, Витя, — расстроился Дыров. — Ужас.

— Как твой Чехов. Привет передавай, когда увидитесь.

— Ещё и плоско шутишь.

— А полковнику Конде понравилось.

— Да уж, насмешил ты его до смерти…

Насчёт оружия, кстати, Андрей наврал. Табельный ствол он обычно носил с собой, особенно по вечерам, компенсируя тонкость натуры и здоровую трусоватость.

Вечер продолжался. Театрал Дыров отправился в дождь, а берсерк Неживой неотрывно смотрел приятелю в спину.

Искушение нажать на кнопку было таким сильным, что в глазах темнело… как же я вас всех ненавижу…

Он опомнился.