Если честно, сдержал себя с трудом.

— Андрюша, я ведь хороший человек? — послал Неживой вдогон.

Тот, не оглядываясь, вскинул руку и щёлкнул пальцами:

— Эталон. Идеал. Классический образчик.

Историческая справка

И правда, не будь Виктор эталонным человеком, разве пришёл бы ему в голову тот замечательный способ, каким он вывел из игры полковника Конду.

Речь не о кнопке с чехлом, а о том, что было днём.

Сегодня, 20 сентября, Главк праздновал годовщину учреждения Министерства внутренних дел Российской империи, случившегося в 1802 году. Торжественное совещание, посвящённое этому событию, состоялось в Актовом зале, что на седьмом этаже Большого дома. Седьмой этаж — это уже «соседи», проход для ментов только по пропускам. На центральной лестнице стояла очередь, чтобы попасть в холл (вход — между двумя тумбами, за которыми два цирика проверяли пропуска). Старшие чины — вне очереди. Но Конда не злоупотреблял своим положением, проявлял демократизм, стоя вместе со всеми. Неживой пристроился за ним; тот лишь гадливо скривился, когда заметил.

Компактный диабетический шприц, наполненный пиридином, был у Виктора наготове. Поймав момент, он побрызгал этой химией на низ кителя и на брюки полковника.

Пиридин — обычное средство, применяемое в том числе в быту, продаётся свободно. Просто запах у него… как бы сформулировать… обычно пишут: резкий, неприятный, своеобразный, но это всё не отражает суть дела. Называя вещи своими именами, тухлым говном пахнет. Практически неотличимо.

Попрыскал Витя чуть-чуть, чтоб вонь не распространилась сразу. Пока вещество потихоньку испарялось, Конда успел пройти в зал и сесть среди коллег. А минут через пять по рядам загулял шёпоток: на него смотрели, морщили носы, хихикали. Кто-то кому-то показывал пальцем… Когда полковник наконец сообразил, что источник запаха — он сам, было уже поздно. Хиханьки слились в один общий смешок: «Конда обосрался».

Позор.

Тем более, он и сам не понимал, почему от него воняет. На совещании ему должны были вручать грамоту. Подниматься на сцену, неся в президиум такое амбре?

Он сбежал, конечно. Пробился сквозь ряды и буквально вылетел из зала.

Увы, если вонь пущена — это навсегда, Конда отлично понимал такие вещи. Беги, не беги — история приклеится, как татуировка. Одним махом себе репутацию испортить… было от чего адреналину хлебнуть. Так что, может, и впрямь перенервничал, оттого и слёг с кризом; но, скорее, больница всё-таки — тактический ход, попытка взять паузу. Теперь-то уж не узнать…

А Виктор дождался начала мероприятия, выждал ещё минут пятнадцать и вышел в холл. Многие так делали, это в порядке вещей. В холле под бронзовым бюстом Ленина всегда в такие моменты стояла бутылка коньяка и стопка, — КГБ обеспечивал офицеров выпивкой. Знающие люди выбредали из зала, хлопали стопарь-другой и возвращались. Задачей комитетских цириков было вовремя менять пустые бутылки на полные. Не отсюда ли, кстати, пошла в «органах» традиция прятать спиртное под бюстами крупных и мелких вождей?

Ленин, разумеется, только выглядел бронзовым. На самом деле — крашеный гипс, иначе попробуй приподыми его. Виктор налил себе коньячку — тем самым показал, что он свой, допущенный тайн, — после чего можно было спокойно уходить.

Шприц выбросил в Неву, благо что рядом.

Вспоминать бы и вспоминать всё это.

Пыточная

Батонов, как и просили, стоял рядом, ждал, когда Дыров удалится.

— Что там с майором? — поинтересовался Неживой. — Окочурился?

— Почему? Ничего не окочурился.

— А что тогда? Ты позже меня уходил, видел.