Потом она приехала сюда, ожидая встретить Палому, но дверь ей открыл широкоплечий, с волевым подбородком Хавьеро. Он показался очаровательным и гостеприимным, когда пригласил ее войти, и напугал, отдав приказ, который нельзя было воспринять иначе как угрозу.

- Никогда больше не приближайся к моей матери. Сначала обратись ко мне со всем, что Нико пожелает ей передать. Я решу, нужно ли ей это слышать. Я защищаю ее от бессовестного тирана. Как ты решилась работать на такое чудовище?

Тебе нужна помощь? Только намекни.

Скарлетт была ошеломлена, совершенно выбита из колеи; кровь застыла у нее в жилах.

Она сбивчиво пробормотала о том, что Нико хочет закрепить право первородства Хавьеро, но он должен приехал в Грецию, чтобы претендовать на него.

- Нет, - заявил Хавьеро еще до того, как она закончила.

Через несколько минут он выпроводил ее. Скарлетт ушла с таким чувством, как будто только что спаслась от опасности, и при этом ее переполняло приятное волнение, рожденное сексуальными фантазиями.

Несколько встреч с Хавьеро проходили в этой резиденции с шестью спальнями. Эта потрясающая квартира занимала верхний этаж богато декорированного дома, построенного еще в 1800-х годах. Там было три камина и целых шесть балконов - два достаточно больших, чтобы на них можно было пообедать, - все с видом на море и пышную зелень парка Эль-Ретиро.

Каждый дюйм этого жилища порождал воспоминания о том судьбоносном дне.

Скарлетт испытала знакомое, почти непреодолимое притяжение, когда Хавьеро открыл дверь. Ее сердце упало, а затем взлетело, потому что он сам сварил для них кофе, вскользь упомянув, что персонал был накануне уволен. Злое искушение удерживало ее здесь, чтобы отстаивать свою точку зрения, тогда как она могла сказать то, что хотела, и уйти. Она вторглась в его пространство, почти благословив сделать опрометчивый шаг.

Он так и поступил. Взял ее за плечи и поцеловал. Несколько мгновений спустя они упали на полосатый диван, перед тем как перебраться в спальню, где их захлестнул чувственный шторм. Это было потрясающе! Потом они вместе приняли душ и вернулись в постель, чтобы снова заняться любовью, на этот раз не так порывисто. Когда солнце стало клониться к горизонту, она сказала, что должна уйти, но у них было еще последнее отчаянное соитие прямо здесь, в фойе, у этой стены.

Ее сердце оборвалось, когда она оказалась на том же самом месте. Скарлетт вгляделась в его мрачное лицо. Хавьеро перехватил ее взгляд, и радужная оболочка его единственного глаза, казалось, вспыхнула сине-зеленым пламенем, говорящим ей, что он помнит каждую секунду того дня так же четко, как и она.

У Скарлетт перехватило дыхание. Она не чувствовала себя сексуальной уже несколько месяцев, но дрожь возбуждения зародилась в глубине ее тела и эхом удовольствия отозвалась в эрогенных зонах.

Хавьеро был непроницаем.

- Устраивайся. Я вернусь через час, - сказал он и ушел.

Это был словно удар под дых. Глубокое неприятие, которое заставило ее почувствовать себя всеми заброшенной. И этого ощущения не смогли рассеять медсестра или домработница, которые хлопотали возле нее. Они казались достаточно милыми и доброжелательными, но Скарлетт не собиралась отдавать своего новорожденного сына незнакомым людям.

Просто попросила проводить ее в комнату Локка, где переоделась и накормила его.

Она прочитала сообщение от Киары. Та уехала с Вэлом в Италию в то же время, когда Скарлетт приехала в Мадрид.

Несмотря на то что ей всегда приходилось рассчитывать только на себя, Скарлетт надеялась, что все может по-другому сложиться с Хавьеро. Вчера он был таким внимательным, так хотел стать частью жизни их сына.

Но эти отношения будут такими же односторонними, как и все прочие, предположила она.

Ей следует, как всегда, рассчитывать только на себя, решила Скарлетт, пытаясь разогнать туман уныния, который окутывал ее.