Инвалидное кресло? Эстебан резко выпрямился, пораженный услышанным.

— Но зачем? — осведомился он. — Что с ней? Она попала в катастрофу? Она больна?

— Не знаю, для нее ли предназначена эта комната, — ответил Диего Баррильдо. — Знаю лишь, что она такую комнату забронировала.

— Тогда изволь выяснить! — рявкнул Эстебан. При мысли о красавице Джасмин в инвалидном кресле он едва не потерял сознание. Возможно, он даже побледнел, во всяком случае, Диего смотрел на него как-то странно.

— Это же все меняет, разве ты не понимаешь? — Эстебан с запозданием надел маску расчетливого дельца. — Наши предложения по урегулированию финансовых претензий придется пересмотреть от начала и до конца с учетом физической нетрудоспособности!

— Сдается мне, такой пункт в соглашении уже значится и адекватная компенсация оговорена, — цинично улыбнулся многоопытный юрист. — Мы все предусмотрели, Эстебан.

— Адекватной компенсации недостаточно! — вскипел Эстебан. — К черту адекватную компенсацию! Я не скупердяй какой-нибудь и в ваши игры играть не желаю! Джасмин — моя жена! — Осознав, что сказал это не в прошедшем, а в настоящем времени, он умолк и перевел дыхание. — Для меня расторжение брака — это не повод для самоутверждения, — угрюмо сообщил он. — И, освобождаясь от брачных уз, я хотел бы обойтись с Джасмин великодушно.

Диего Баррильдо, похоже, вспышка эта несказанно удивила.

— Извини, Эстебан, я вовсе не имел в виду…

— Я отлично знаю, что ты имел в виду, — оборвал его Эстебан. — И знаю, что вы все на сей счет думаете. — Вот поэтому при упоминании об адекватной компенсации он словно с цепи сорвался.

Для Эстебана не было секретом, как именно его родные и близкое окружение воспринимают Джасмин и что между собой говорят о ней уничижительно. Однако они глубоко не правы, если считали, что брак не удался исключительно по вине Джасмин. Это не так… Не совсем так.

И Диего заблуждается, если считает, будто Эстебан подал на развод потому, что Джасмин ему безразлична. Да, возможно, он не хочет, чтобы Джасмин вновь врывалась в его жизнь и превращала ее в хаос, но…

— Что бы ты ни думал насчет моего брака с Джасмин, она заслуживает моего уважения и справедливого к себе отношения. Заслуживает и получит и то, и другое, запомни это раз и навсегда.

— Разумеется. — Да, Диего Баррильдо был в два раза старше Эстебана и считался другом семьи, однако это не помешало ему, словно по волшебству преобразиться в почтительного подчиненного. — Мне и в голову не приходило…

— Выясни все, что сможешь, прежде чем мы с ней увидимся, — перебил его Эстебан, взглянул на часы и с облегчением увидел, что ему пора на очередное заседание и разговор этот можно прервать.

Эстебан встал. Диего, поняв намек, поспешно распрощался и отправился выполнять распоряжение. Ривера дождался, чтобы за ним закрылась дверь, и вновь рухнул в кресло. Да, он повел себя крайне неразумно. Неудивительно, что старый многоопытный юрист не может взять в толк, что это вдруг на него нашло. Не далее как две недели назад Эстебан вызвал его и сообщил, что собирается подать на развод. Разговор был кратким и деловым, никаких тебе всплесков эмоций.

Еще несколько недель назад Эстебан видел в Джасмин ведьму и злоязычную мегеру, возмутительницу спокойствия. А теперь благодаря одной-единственной фразе в памяти воскрес иной образ — совсем юной, ранимой, беспомощной девочки, которую он сам же из рая любовных наслаждений вверг в ад жеронского высшего общества.

Эстебан выругался сквозь зубы, снова встал и обошел стол кругом.