Эрн брезгливо повёл плечиком и первым вошёл внутрь.

6

Ровно 15 минут вагон летел, словно космическая капсула, сквозь неведомое пространство. Окон не было и от этого пассажиров всю дорогу не покидало лёгкое ощущение тревоги. Это напоминало путешествие между мирами. Сидения, однако, оказались очень комфортными, в вагоне не трясло, а только мягко покачивало, словно на пароходе. Едва они успели к этому привыкнуть, как поездка закончилась. Внезапное ускорение торможения слегка наклонило пассажиров вбок, космическая капсула замерла. Двери-створки раздвинулись, и они наконец-то увидели живого человека.

— Добрый день, меня зовут Йоганн, — произнёс невысокий худощавый мужчина в маленьких круглых очках. Ему на вид можно было дать тридцать с небольшим, сухую, тонкую кожу щек покрывала скупая сероватая щетина, на темени сквозила ранняя беззащитно бледная лысина… По застенчиво-резковатым манерам затворника дисплейных залов и характерной розоватости глазных яблок в нём легко угадывался программист. — Я старший оператор вычислительного центра при обсерватории.

— Лейтенант Крайст, лейтенант Лунь, Особое Подразделение.

Йоганн пожал офицерам руки и вопросительно взглянул на стоящего в сторонке Эрна.

— Добрый день, Йоганн, — деловито протягивая руку, подросток шагнул ему навстречу, — Эрн, колдун, к вашим услугам.

— Колдун? — переспросил Йоганн, по лицу его быстро, но заметно проскользнула тень презрительного удивления, — что же… Очень рад.

Он повёл гостей ко входу в обсерваторию, находящуюся в боковом корпусе поистине величественного, четырёхсотметрового, массивного Здания Центра Управления Полетами, на плоской крыше которого, просторной, как пустырь, было установлено несколько повернутых в разные стороны мощных параболических антенн радиотелескопов. Эти гигантские органы чувств планеты, направленные в космос, на непривычного человека производили впечатление грандиозное. Все трое остановились, задрав головы. Йоганн терпеливо ждал, пока гостей отпустит торжественно-грустное чувство сопричастности ко Вселенной, неизбежно охватывающее каждого, кто здесь бывал.

Прохладный ветерок теребил тёмные Кирочкины волосы, выбивающиеся из-под фуражки, Эрн смотрел на их кончики, протыкающие небо. Волны космического излучения, тонкие невидимые струйки информации, непрерывно лились в зеркально-гладкие параболические чаши, и Биллу Крайсту невольно думалось о пустых холодных глубинах, откуда они приходят, о том, что вся жизнь на Земле — малюсенькая песчинка на мировой ладони, а он сам — песчинка внутри песчинки, бесконечно малая часть бесконечно малого, математически исчезающая величина…

— Идёмте, — негромко произнёс, наконец, Йоганн, — нас ждут.

После того, как гости со своим провожатым поднялись на скоростном лифте почти под самую крышу исполинского здания, им пришлось миновать невероятное количество продолжающих друг друга, без конца поворачивающих широких гулких коридоров, в стенах которых то там, то здесь возникали ниши кабинетов, где сидели, увлеченно уставившись в мониторы какие-то люди. Ни один из них даже на секунду не отвлекся от своей работы, чтобы взглянуть на проходящих мимо. Иногда приходилось пересекать небольшие залы, где, разделенные перегородками, будто пчелы в сотах, тоже сидели сотрудники Центра, целиком сфокусированные на своих телефонах, вычислительных машинах и наблюдательных панелях.

— Они что, тоже роботы? — негодуя на их невозмутимость вполголоса осведомился Эрн.

— Нет, конечно, — с видимым удовольствием пояснил Йоганн, — это результат внедрения новейших разработок в области организации труда.