Он медленно поднес мою руку к губам.

— Я рыцарь Христа, миледи.

— Но вы ведь и мужчина. Прекраснейший мужчина на свете. И вы скоро скинете плащ храмовника, женитесь. Я же буду с тоской думать, кто же она — ваша избранница. И почему она, а не я ждет вас там, в вашем замке в Англии.

Он по-прежнему молчал. Меня это стало раздражать. Я тут изливаю ему свою душу, а он — совершенный холод. Наконец он все же сказал:

— Я не стою вас, принцесса.

— Позвольте мне это решать! Да, я принцесса, но и у дочерей короля есть сердце. О, скажите мне хоть что-нибудь, мой Эдгар! Нравлюсь ли я вам хоть немного?

И тут я заметила, как вспыхнул огонь в его глазах.

— Вы прекрасны, леди Бэртрада. Я часто любовался вами. Но всегда помнил, кто вы — и кто я. Я уважал высокое положение своей дамы и…

Я прижала ладонь к его губам, заставляя умолкнуть. И тут почувствовала, как он поцеловал мою руку. Нежно, так нежно… Мне это было приятно, но я хотела большего. Он держал мою руку в своих ладонях и мягко касался губами кончика каждого пальца. А я растерялась. Я ждала, что он набросится на меня, а я буду вырываться. Но он медлил… Черт бы побрал эту его благовоспитанность!

И тогда я почти приказала:

— Поцелуйте меня!

Рыцарь вздрогнул. Но вот его руки обвились вокруг моей талии и я подчинилась им, приникла к нему, обняла.

Нет, он не впился в меня, как Гуго Бигод, не рвал мой рот, как Вильям Ипрский, не мял мои губы губами, как Генри Винчестер. Он коснулся их слегка, как дуновение ветра. Но я так и не поняла, как вышло, что мои уста оказались в плену у его, словно бы стали одним целым. Я недоумевал, что же мне теперь делать, пока не почувствовала требовательный нажим его языка, размыкающий мои губы. Я подчинилась, так и не зная, что теперь делать. Вырываться? Обнимать его? Мой язык, столкнувшись с его, стал мешать, но я не знала, куда его деть. Я не дышала, мне не хватало воздуха.

Я отстранила лицо. Но он обнимал меня и я почувствовала, как он тяжело и напряженно дышит. А его рука вдруг огладила мое бедро, скользнула по ягодицам и сильнее прижала меня к себе. И я почувствовала его возбужденную плоть внизу своего живота. Мне стало стыдно. И это была не борьба, как я ожидала, он брал меня словно с ленцой. Он целовал мою шею, горло у ключицы, а я покорная, замершая стояла у него в руках, не зная, что делать.

Он словно бы понял это. Отпустил меня, все еще тяжело дыша.

— Простите, миледи. Но у меня так давно не было женщины. Я напугал вас?

Я боялась лишь одного, что он сейчас уйдет. И сама порывисто обняла его.

— Нет, нет, не отпускайте меня. Я хочу это знать, хочу запомнить вас.

Он снова целовал меня, но на этот раз более страстно. А я вцепилась в него и наверное мешала ему. Он даже чуть отстранился и его рука коснулась моей груди. Почему мужчин так волнует женская грудь? И что я должна делать в этот момент? Его пальцы запутались в моих цепочках и мне стало даже смешно. Но мой приглушенный смешок, похоже, ему понравился. Я заметила улыбку у него на лице. Он одной рукой обхватил мой затылок и, приблизив к себе мое лицо, вновь стал целовать. И я опять не знала, куда девать свой язык. Но тут я услышала шаги за дверью, пение литаний и, испугавшись, что это оттолкнет его от меня, еще сильнее прижалась к нему. И неожиданно наши языки сплелись и стали двигаться в одном ритме. Эдгар даже чуть застонал…

Дверь открылась и на пороге предстал король Генрих со свечей в руках.

Мы даже не разжали объятий, только глядели на него. На него и тех, кто стоял за ним. Королева Аделиза, Стэфан, Мод, мой брат Глочестер, граф-горбун Лестер, канцлер Обри де Вер… Я видела, как менялись их лица. Да, они увидели нас. Я этого и ждала, но почему-то ужасно испугалась.