Наверное, я везучий. — Вздохнув, Тео вытянулся на кушетке и снова закрыл глаза.
Из бара доносилась музыка. Я подумала, что стоит спуститься и оставить беднягу в покое. Сон пойдет ему только на пользу.
— Вот, подложи под спину. — Я принесла мягкую круглую подушку-думочку, но Тео, кажется, с трудом мог сесть. — Боль в ребрах? Что же ты молчишь?
— Ерунда. — Поморщившись, он оперся на подушку.
— Дай-ка я взгляну. — Я потянула за край футболки, коснувшись его живота.
Тео насторожился, наши взгляды встретились. Он чувствовал себя уязвимым. Эмоция была куда сильнее тех, что он испытывал до этого.
Я опустилась на колени интуитивно, чтобы представлять меньшую угрозу. Руки мои покоились на его напрягшемся животе.
— Дай взгляну, — повторила я спокойно.
Тео был очень напряжен, но после глубокого вздоха позволил мне продолжить. Осторожно я приподняла край футболки, обнажив его торс. Левый бок мужчины пронзала острая боль. Я поглотила большую ее часть, притупляя пульсацию. И украла лишь крошечную долю облегчения.
— У тебя тут страшный синяк. — Я осторожно провела пальцем вокруг фиолетовой отметины. — Может, стоит перетянуть твои ребра?
Достав широкую эластичную ленту, я обернула ее несколько раз вокруг торса Тео. Пресс у него был крепкий, и мышцы груди оставались в тонусе благодаря специфике его работы. Плечи не напоминали груду перекачанного мяса; телосложением он скорее походил на бегуна, чем на тяжелоатлета, но бицепсы красиво напрягались, если он сгибал руки. На груди и животе курчавились темные волосы.
Тео неотрывно смотрел мне в глаза, по-прежнему зеленовато-карие, такие, с какими я и родилась. Большинство демонов предпочитали яркий зеленый цвет, а еще они делали кожу мягче и грудь больше. Или меньше. И хотя я старалась быть верной моему человеческому облику, я не упустила возможности улучшить свой внешний вид, мелкими штрихами добившись желаемого результата. Но пародией на саму себя я тоже быть не собиралась. Просто стремилась остаться Эммой Мейерс, насколько это представлялось возможным. Поэтому цвет глаз не меняла.
Когда я закрепила конец ленты, Тео протянул руку и убрал с моего лица прядь волос.
Удивленная, я посмотрела на него.
— Ты очень добра ко мне. Мы ведь даже незнакомы.
— Ты спас меня.
Тео улыбнулся:
— Ты преувеличиваешь. Тот тюфяк не причинил бы тебе серьезного вреда. — Он коснулся моего запястья.
— Болит?
— Нет, — я отвела взгляд, — не беспокойся. Просто мне нравятся широкие жесты. Пожалуй, это единственная романтичная черта моей натуры.
— Уверен, есть и другие.
Я пожала плечами, чувствуя, что насытилась. Грустно было сознавать, что незнакомец, спасший мне жизнь, не понимает этого.
— Хочешь остаться здесь или тебе удобнее будет на тахте?
— Здесь хорошо.
— Кому-нибудь нужно сообщить, что с тобой все в порядке?
— Нет, никому.
Я скептически изогнула бровь. Ни жены, ни подружки? У такого симпатяги?
— В самом деле? Никто не ждет?
— Нет.
В голове не укладывалось, но я не заметила, что своим неуместным любопытством заставила Тео вновь насторожиться. И это после того, как мне с таким трудом удалось заставить его расслабиться! Я не имею права соваться в его личную жизнь.
Я погасила лампу, светившую ему прямо в лицо. Комната погрузилась в уютное золотистое переплетение теней, падающих от светильника возле тахты. Цвет счастья.
Опустившись у ног Тео, я принялась расшнуровывать его поношенные ботинки. Он попытался остановить меня:
— Не надо, они грязные!
— Думаешь, я неженка? Перед тобой же бармен, — ухмыльнулась я, снимая левый ботинок. Потом расшнуровала правый и, словно устроив шутливый стриптиз, не торопилась его снимать. |