– Я не подпишу этих писем.

Дракула хотел посмотреть в глаза Матьяша, но его взгляд скользил в сторону, уходя от встречи. Услышав слова отказа, король резко поднялся, на шаг отступив от Влада:

– Я очень разочарован. Обвинение в государственной измене – не шутка. В знак нашей дружбы я хотел облегчить твою участь, но такое упрямство может привести к очень тяжелым последствиям.

– Моя совесть чиста, твое величество. Даже если ты вытянешь из меня все жилы, я не подпишу эти бумаги. Я ни в чем не виноват.

Матьяша раздражал спокойный тон собеседника, а особенно открытый взгляд его слишком красивых глаз. Король хотел сам, собственными руками причинить узнику боль, но сдержался, только тяжело дышал, глядя на Дракулу.

– Знаешь, князь, у тебя чутье, – растянул он губы в улыбке. – В любом случае ты бы не вышел отсюда живым. Если бы ты сознался в своих преступлениях, тебе бы просто отрубили голову – неплохая смерть, а главное – легкая. А так… Ты сгниешь здесь! Ты будешь умирать долго, мучительно, годами. То, что ты здесь испытаешь – хуже, чем ад. Может быть, ты покончишь с собой, как твоя шлюха, а, может быть, тебя сожрут крысы. Если захочешь избавиться от этого кошмара, не рискуй бессмертной душой, сознайся в своих преступлениях, и быстрая смерть тебе гарантирована. В любом случае, ты никогда не получишь свободу, это говорю тебе я, король Венгрии Матьяш I!

– Бог тебе судья, твое величество.

Матьяш вылетел из камеры. Вид закованной в цепи беспомощной жертвы возбуждал, и король едва владел собой. Покинув подвал дворца, в котором находился пленник, он торопливо направился в покои королевы. Еще в декабре прошлого года правитель Венгрии вернулся в столицу, но по сей день так и не удосужился заглянуть к жене. Он мог сколько угодно ссылаться на занятость, недомогание, государственные дела, но на самом деле просто проявлял малодушие, опасаясь своей несостоятельности на поприще плотской любви.

В комнате горели свечи. Дремавшая в постели женщина открыла глаза, в первый миг ее юное лицо было безмятежно, но когда она увидела стоявшего рядом Матьяша, то сделалась едва ли не белее простыни, на которой лежала:

– Ваше величество! Я счастлива видеть вас! Я с таким нетерпением ожидала той счастливой минуты, когда вы посетите мою опочивальню.

– Дела не позволяли, но я, как мог, торопился к тебе, любовь моя.

Дверь в опочивальню была закрыта на замок, окно плотно задернуто шторами. Екатерина затравленно озиралась по сторонам, понимая, что сейчас должно было произойти неизбежное. Матьяш пристально следил за ней. Длинной тростью дотронулся до руки женщины, сбросил с плеча ночную рубашку. У королевы была красивая упругая грудь, гладкая кожа.

– На колени! Ко мне!

Она покорно слезла с кровати и, опустившись на четвереньки, поползла к мужу. Длинные русые волосы касались пола, в глазах плескался ужас. Матьяш ударил тростью по спине жены, не слишком сильно, зная, что чем дольше продлится экзекуция, тем больше он получит удовольствия. Каждый удар по молодому, сильному телу доставлял наслаждение. На белой спине появились первые розоватые полосы. Екатерина терпела, стиснув зубы. Она знала, что не должна кричать, любой ценой сохраняя страшную тайну своего брака. Матьяш содрал со своей жертвы рубаху, толкнул на кровать, наступил ногой на бурно вздымавшуюся грудь. Он хотел большего, хотел крови, хотел того, о чем читал в протоколах инквизиторов, но, как и Екатерина, понимал, что должен хранить тайну своих отношений от всего мира.