|
– Пусть дети забавляются, Дениза. Это вовсе не значит, что они злые. – О, вы ее всегда защищаете. Вы прощаете ей все. – А вы сами разве ее тоже не балуете? Ведь это так естественно! – Я? Да, я ее раньше баловала, но больше не буду. Теперь я терпеть ее не могу. – Что вы говорите, Дениза? От вас ли я это слышу? – Да, от меня. И вы прекрасно понимаете, что я хочу вам сказать. – Нет, клянусь честью, даже не догадываюсь. – Попробуйте-ка отрицать, что вы влюблены. Да, да, влюблены как безумный. Вы и есть безумный. Фрюманс был настолько ошарашен, что даже не нашелся сразу, что ответить. – Попробуйте-ка отрицать это! – закричала Дениза так неистово, что проснулся бы любой, кто не спал таким крепким сном, как Мариус. – Мне нечего отрицать, – ответил Фрюманс. – И я не обязан отдавать вам отчет в своих чувствах, каковы бы они ни были. Но если бы даже я и влюбился, что в моем возрасте совсем не удивительно, какое отношение могла бы иметь моя любовь к дружбе, которую я питаю к этой маленькой девочке? – Ну, пускай к маленькой девочке! Но ведь она растет. Боже ты мой, как быстро растет это дьявольское отродье! – Дениза, – очень строго сказал Фрюманс, – я знаю, что вы особа в высшей степени взбалмошная. Но мне кажется, что сейчас вы совершенно потеряли рассудок. – Не говорите об этом! – возбужденно возразила Дениза. – Не говорите об этом нико-гда, господин Фрюманс! Меня в свое время сочли сумасшедшей, меня заперли на замок, ме-ня заставили выносить ужасные мучения, и все из-за этого проклятого ребенка, которого у меня украли и который без меня никогда бы не вернулся. Да, это от горя мой рассудок тогда помутился, но я вовсе не была сумасшедшей, и только моя вера, мои молитвы помогли вер-нуть малышку. Разве это могла бы сделать сумасшедшая, я вас спрашиваю? Я сумасшедшая? Ах, как несправедлив мир! – Ну, если вы не сумасшедшая, – ответил Фрюманс, – так, значит, вы вконец испор-ченное создание. Ну, довольно, разбудим детей и пойдем отсюда. Я совершенно не желаю с вами разговаривать. – А я, – яростно возразила Дениза, – я хочу вам сказать все. Не так часто представляет-ся такой удобный случай. Когда я улучу момент, вы поворачиваетесь ко мне спиной. Вот увидите, вы будете причиной моей смерти, если раньше не изведете меня вконец! – Хватит, Дениза, хватит уж! – с раздражением сказал Фрюманс. – Если дети услы-шат… – Пусть слушают, если им угодно! – воскликнула Дениза, держась от него на некото-ром расстоянии и повышая голос, будучи не в силах сдержать обуревавшие ее чувства. Фрюманс говорил вполголоса, и мне удалось уловить только несколько слов. – Эта девочка, этот бедный невинный ангелочек! – говорил он. – Это просто возмути-тельно, ужасно – то, что вы думаете. – Вот уж нет! – кричала Дениза. – При чем тут возраст? Через несколько лет ее увидят все. Вы сейчас видите ее раньше других, вот и все. Вы такой неблагоразумный, такой глу-пый, такой нечестивый! Вы ни во что не верите, вы революционер! Вы думаете, что вам ее отдадут, эту красивую барышню, богатую и знатную, вам, найденышу, такому же несчаст-ному, как и я, слуге, немного более обласканному, вот и все! Но как только вы заикнетесь о ваших прекрасных мечтах, вас выдворят за порог, и она, которая влюблена в своего кузена и кокетничает с вами только ради забавы, она будет вас презирать, можете быть в этом уверены, она плюнет вам прямо в лицо! Говоря это, она начала всхлипывать и кричать. Мариус проснулся, и мне пришлось прервать свой притворный сон, чтобы поспешить на помощь Фрюмансу, который старался заставить замолчать Денизу и поднять ее с земли, потому что она теперь была во власти ка-кого-то истерического припадка. |
