— Тиша, чтобы заработать на цементный завод, я тоже иногда переступал закон.

Тихон покачал головой и снял трубку.

Иржи Новатный любил работать ночами. Большая семья чешского бизнесмена днем превращала дом Иржи в нечто вроде клуба. Трое его сыновей в возрасте от пятнадцати до двадцати двух отличались невероятной активностью и были весьма общительны. Каждый из них завел множество друзей, а поскольку отдельные дома с десятком комнат имели в Праге далеко не все, молодежь собиралась у Новатных. Жена Иржи, Ева, тоже принимала подруг. Подростки, молодежь и богатые, томящиеся от безделья женщины заполняли дом бизнесмена, и ему порой не находилось в нем места. Кабинет, который Иржи себе строил с надеждой на личную крепость в собственной обители, перестал быть таковой с тех пор, как Новатный завел себе компьютер. Сыновья быстрее отца овладели чудом электронной техники, и вскоре заняли кабинет. Сперва спрашивая у него разрешения, а затем, обнаглев, как все отпрыски, которых любят и балуют, являлись когда хотели. Иржи оставалась ночь. Правда, на время кремлевского путча он вернул себе кабинет, где по приемнику и телевизору следил за событиями в горбачевской России. Эти события его волновали не только как приверженца демократии. В СССР у него имелся бизнес, и победа ГКЧПистов грозила серьезными убытками. Кроме того, Иржи симпатизировал своему компаньону Олегу Коленеву, и понимал, что тому и вовсе грозит опасность. Он даже дал телеграмму в Бирюзовск, в которой приглашал кооператора и его ближайших помощников в Прагу. После победы Ельцина в Москве жизнь вернулась в нормальное русло, и дети снова зачастили в кабинет. Днем работать мешали, и он нередко засиживался за своим письменным столом до трех утра. Но сегодня решил лечь пораньше, поскольку вылетал утренним рейсом в Нью-Йорк. Маленький чемодан со сменой белья и двумя рубашками сложил заранее. Вещей Новатный давно с собой не возил. Имея банковскую карточку, он мог купить себе все необходимое на месте.

— К тебе можно? — Для приличия спросила Ева, уже переступив порог кабинета.

— Конечно, дорогая. Ты всех гостей проводила?

— Нет, милый. Злата осталась у нас ночевать.

Иржи разыграл удивление:

— И ты оставила подругу ради встречи со мной? Как это мило…

— Злате я больше не нужна. Она готовит себя ко сну. Это целый ритуал.

Иржи улыбнулся:

— Догадываюсь. Примерно так фараона готовили к саркофагу.

Молодящаяся подруга жены к пятидесяти годам успела поработать над своей внешностью. Она ходила в парике, дантисты выдрали у нее зубы и вставили нечто голливудское, грудь дамы тоже не осталась без внимания пластической хирургии, а подтяжки лица она делала каждые два года.

— Да, Злата следит за собой. Не вижу в этом ничего смешного. — Ответила Ева на саркастическое замечание мужа. — Когда ты вернешься из своей Америки? Я очень не люблю полетов над океаном. Не дай бог что, и все утонут…

— Дорогая, если реактивный самолет падает, океан под ним, пустыня или джунгли — совершенно безразлично. А лечу я на пять дней. Три в Америке, два в Канаде.

— Привези мне кленового сиропа. Говорят, это очень вкусно.

Иржи не успел ответить. На его столе зазвонил телефон. Ева чмокнула мужа в щеку и поспешила удалиться. Деловые разговоры супруга ее утомляли.

— Слушаю.

— Привет, Иржи, это Коленев. Не разбудил?

— Нет, рад тебя слышать. Ты же знаешь, я работаю допоздна. Но застал ты меня чудом. В семь утра я улетаю.

— Куда, если не секрет? Не к нам в Бирюзовск?

— Нет, в Америку.

— Прекрасно! — Обрадовался Голенев: — У меня к тебе огромная просьба.

— Слушаю.